А брат тем временем смотрел на нее, как будто впервые в жизни увидел.
– Ты ведь не подшучиваешь надо мной? – спросил Филипп, едва ли не с детской обидой.
Лиза остро ощутила нехватку обращения «лисенок» и, сглотнув, покачала головой.
– Хорошо. Тогда диктуй адрес этой… Общаги.
– Зачем это? – растерялась Лиза. Реакция брата сперва ее успокоила, но теперь она ощущала необъяснимую тревогу. Зачем ему видеть Аделаиду? Чтобы убедиться, что Лиза не врет? Нет-нет, ведь он только что ей безоговорочно поверил. Чтобы… что? Под сосредоточенным взглядом Филиппа она стушевалась. – Я не запомнила адрес. Но, кажется, я помню дорогу.
Лиза понятия не имела, как отнесется Аделаида к внезапному гостю. Они не обсуждали такое. В смысле это подразумевалось само собой: ожившая статуя, которую Лиза должна скрывать и оберегать ото всех. Позднее бы наверняка выяснилось их особое предназначение и прочая и прочая. А теперь о ее существовании знает не только Лиза, но и Филипп, и тот странный парень.
На самом же деле это было ужасно трудно – держать в себе такие секреты. Невольно начинаешь задумываться, а все ли хорошо с твоей головой. Ведь друг, о котором знаешь только ты, – воображаемый друг. Лизе очень не хотелось сходить с ума, притом так, чтобы об этом никто не знал. Даже Филипп… особенно Филипп. Уж лучше вовремя обратиться к специалистам.
Но реакция брата была потрясающей. От слова «потрясение». Лиза всегда знала, что он ей доверяет, но чтобы настолько!
– Аделаида? Это я, – Лиза постучала в номер «54». Дверь распахнулась резче, чем Лиза ожидала.
– А я все гадала, придешь ты или нет! – певуче протянула Аделаида и втянула Лизу внутрь. Кажется, она попыталась сделать это нежно, но девушке почудилось, что в каменной хватке у нее треснули кости.
Аделаида так и светилась от счастья. Насколько подобное выражение применимо к статуе, разумеется. Ожившей статуе. Она была выше Лизы примерно на голову, лицом красивее как минимум в три раза и с такой ангельской статью, что девушке невольно становилось не по себе. От Аделаиды буквально исходили волны восторга, доброжелательности и одухотворенности.
Единственное – что-то в ее облике изменилось. Лиза застыла на месте.
– Честно говоря, я думала, что умру тут со скуки, – призналась Аделаида, и Лиза узнала в ее голосе собственные интонации.
Когда она повернулась к Лизе спиной, девушка уставилась на два неровных скола у статуи на лопатках – Аделаида обломала себе крылья. Только тогда Лиза заметила, что комната, в которой она находилась, была больше похожа на мастерскую резчика по камню, нежели на скромную комнату в общаге.
Куски мрамора были разбросаны повсюду, но Аделаида обращала на них внимание ровно столько, сколько бы Лиза на выдернутые расческой волосы.
Заметив изумленный взгляд подруги, Аделаида фыркнула:
– Ну не всю же жизнь я буду сидеть запертой в четырех стенах! Только представь, что будет, если я выйду в мир с крыльями за спиной.
То есть что она каменная с ноготков на ногах до самой макушки, ее не беспокоило? Только крылья? Серьезно?
– О-о-о, а кого это ты с собой привела? – Лиза почувствовала, как Аделаида напряглась, словно кошка, ожидающая нападения сильного хищника. Отвратительное ощущение, но Лиза как будто напряглась вместе с ней.
Они стояли в молчании достаточно долго. Достаточно, чтобы заметить, что настороженность Аделаиды по отношению к Филиппу меняется заинтересованностью. Достаточно, чтобы почувствовать себя третьей лишней.
