Покуда Ефим забивал и ломал голову, прожорливый паразит высасывал и поглощал без разбора: терпеливость, спокойность, удачливость, понятливость… Иногда кусками, а порою практически целиком.
Проблемы поползли всюду: на работе, дома, в гостях, на увеселительных мероприятиях и встречах с друзьями. Ссоры с женой без причины. Странные, но серьёзные недопонимания между ним и коллегами по "цеху". Приводящие очевидцев в недоумение курьёзы то в ЖЭКе, то в магазине, то где-нибудь ещё…
Ефим винил себя. Почему не ушёл с "недостойной" работы?! Зачем грешил, даже и тогда, когда мог пройти мимо! Отчего не использовал встречавшиеся на пути возможности?
В чём же дело? В чём, в чём, в чём?..
А вдруг высасывающий духовное нутро зверь – расплата за грехи? Ефим перебрал в уме великое множество сцен из прошлого. Какая давала верный ответ? Что открыло портал для душесоса? В голове мелькали варианты. Предал друга… Согрешил с чужой женой… Украл деньги… Оболгал… Обманул… Подставил…
Но… но ведь каждый грешит! Каждый! Почему же он? Почему, господи?!
Точка, окончившая размышления, была поставлена ночью. В чернейшем и густейшем, стискивающим остатки души мраке, во мраке ночи, Ефим двигался от фонаря к фонарю. Дорога, протянувшаяся длинной спящей змеёй назад и вперёд, пустовала. Не горели окна домов; не проносились по трассе машины; не спешили домой люди.
Дойдя до развилки, Ефим, не до конца понимая происходящее, свернул в проулок. Здесь чувство, что его безжалостно, алчно сжирают изнутри, усилилось до предела. Что-то мистическое, плохо различимое обретало плотность перед его глазами. Вначале появились контуры; затвердели. Проступили цвета. Ефим увидел руки, ноги, лицо, глаза. Вот, наконец, фигура протиснулась, продавилась сквозь темноту целиком. Ефим узнал её. О боже, он узнал!..
Ноги подкашивались. Шатаясь из сторону в сторону, точно в стельку пьяный, он добрался до стены. Тупик. Ефим поднял кулаки, приложив для того неимоверное усилие. Энергия стремительно покидала тело, выплёскиваясь через огромное, но неощутимое отверстие. Ударив кулаками в кирпичную стену, Ефим сполз вниз, на колени. Глаза закатились, голова запрокинулась. Он раскрыл рот, захрипел – и рухнул на грязный, никогда не чищенный асфальт. Реальность вокруг будто бы полностью замерла.
Так же как вдруг неимоверно исхудавшее человеческое тело.
Патрульные обнаружили его случайно.
Полицейские на этой улице занимались в основном тем, что гоняли бездомных. Новый бомж, завидев их, скрылся в проулке. Мент приметил беглеца и немедля ткнул напарника, указал пальцем. Напарник кивнул. Два стража направились к неширокому проходу, с одного бока прижатому старым заводом, а с другого стиснутому жилым зданием в двадцать два этажа.
Едва заглянув в проулок, они заприметили бездомного. Но заинтересовал полицейских вовсе не он – а что-то невероятно худое, то ли облачённое в костюм, то ли укрытое им. Забыв про бомжа, менты подступили к странной находке.
