Личная жизнь Анжелы складывалась тоже достаточно удачно. Ее молодой человек Майкл был помощником управляющего делами президента США. Несмотря на то что между Вашингтоном и Сан-Франциско было более 4 500 км, это не мешало им встречаться и видеться, хоть и не так часто, как им хотелось. Находя любую возможность приехать друг к другу, они всегда использовали это время по максимуму и наслаждались общением столько, сколько могли себе позволить.
Их знакомство было случайным, но судьбоносным. Майкл, будучи с рабочим визитом в Сан-Франциско на юбилее чествования ветеранов Второй мировой войны, оказался в паре метров от Анжелы во время торжественной речи своего руководителя. Он даже поначалу ее не заметил, но когда Анжела, пришедшая на эту церемонию в качестве внучки ветерана и героя войны, стала комментировать слова руководителя Майкла, на нее нельзя было не обратить внимания. Анжела говорила своей матери и стоявшим рядом, что победа была достигнута большими жертвами со стороны союзников и в первую очередь СССР. США по окончании военных действий начали холодную войну со своим недавним союзником в ужасной борьбе с фашизмом, что, по ее словам, было самой большой ошибкой администрации президента Трумэна. Майкл не смог пропустить это и аккуратно вмешался в разговор, пытаясь переубедить ее и рассказывая о глобальной политике их государства, представляя политику СССР как агрессивную, виня Союз в различных действиях по ущемлению свободы. Анжела не была, конечно, так хорошо подкована в вопросах политики и истории, но благодаря общению со своим дедушкой она смогла привести неоспоримые факты, на которые у Майкла сразу даже не находилось контраргументов. Она говорила, что Рузвельт как один из самых выдающихся президентов США не допустил бы этого и проводил бы более миролюбивую, партнерскую и уважительную политику в отношении СССР и других социалистических стран. Она приводила примеры неоправданных войн во Вьетнаме и Корее, обращала внимание на то, что после распада СССР (что было в споре главным козырем Майкла) США могли бы стать настоящим лидером, которого бы уважали, а не боялись после ужасных войн в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии, Сирии и в других точках планеты. При этом Анжела была патриоткой, однако она не понимала, как, ратуя за ценности свободы, равенства и демократии, чем славятся Штаты и их внешняя политика, можно по отношению к схожим событиям проводить двойственную политику. Как можно обрекать другие народы на страдания только из-за того, что они слабее и что страны, в которых они живут, представляют для США интерес. Как можно поддерживать в других государствах политиков и группы активистов с явно радикальными или диктаторскими убеждениями, а зачастую даже фашистки и националистически настроенных.
У США, уверяла она, должен был быть другой путь, который мог бы реализовать Генри Эгард Уоллес1. Он был сторонником и последователем рузвельтовского курса во внешней и внутренней политике во многом благодаря Рузвельту, который занимал взвешенную позицию и был настроен на хорошие взаимоотношения с Советским Союзом. Генри Уоллес видел развитие мирового социума в объединении того лучшего, чего достигло общество, – американского капитализма, европейского социализма и русского коммунизма. Все пророчили ему победу в президентских выборах с ощутимым перевесом и ждали начала нового – равноправного – века после завершения Второй мировой войны. Но по странным стечениям обстоятельств этому не суждено было случиться. Победу одержал Гарри Трумэн, имевший противоположную точку зрения и сыгравший не последнюю роль в развязывания холодной войны между сверхдержавами.
