– Да, мисс. – Анни снова присела в реверансе и с ласковой, сочувствующей улыбкой вышла, чтобы спуститься вниз.
Катриона могла вынести презрение, но не жалость. Девушка пересекла гостиную, прошла мимо заваленных мягкими подушками скамей в нишах окон – здесь было так уютно читать, – мимо нарядного мебельного гарнитура, предназначенного для детей – предусмотрительно низкие стульчики и стол, – и вошла в собственную удобную, в ярких тонах спальню. Как и прочие комнаты в детском крыле дома, эту обставила сама леди Джеффри, поскольку считала, что у мисс Кейтс должно быть все, чтобы жить с удобствами: широкая мягкая постель под толстым пуховым одеялом, изящный письменный столик напротив мансардного окошка и книжные шкафы, набитые книгами, – она могла читать вволю. Щедрость леди Джеффри граничила с расточительством.
И Катриона отвечала на щедрость хозяйки благодарностью и работой, на которую не жалела сил. И усердие ее, в свою очередь, тоже было вознаграждено – леди ей доверяла, а подопечные обожали. Но она задержалась слишком надолго. Она подвергла риску этих щедрых, великодушных людей и их детей. Опасности со стороны тех, кто ее разыскал.
Раскаяние и угрызения совести мучили ее сильнее, чем сломанная пластинка корсета, вонзившаяся в бок. И вынуждали действовать. Стряхнув с себя шляпку, Катриона подошла к маленькому зеркалу и уставилась на свое отражение. Ну и вид у нее – будто ее тащили сквозь живую изгородь спиной вперед. Хотя, собственно, так и было.
Однако забота о наружности и сентиментальные чувства – дело десятое. Лучше продумать более практические вопросы: как, например, ускользнуть от Томаса Джеллико и тех – кем бы они ни были, – кто ее выследил. И как выбраться из дому, чтобы ее не подстрелили точно куропатку.
Прогнав мрачную тучу страха, что уже собиралась в ее душе, Катриона подошла к гардеробу, осмотрела небольшое собрание одежды, что помещалось внутри: три платья, плащ, пара тщательно починенных полусапожек. Не много – за двадцать два года жизни. Вот результат ее трудов! Почти нечего предъявить миру.
Но ей хватит.
Беда в том, что она чувствовала себя одинокой и беззащитной. А уж встреча с достопочтенным Томасом Джеллико и вообще выбила землю у нее из-под ног.
Так не пойдет. Нужны решительные действия. Со дна гардероба Катриона извлекла спрятанный там саквояж – дешевый саквояж, также купленный ею в Париже на деньги вдовствующей герцогини, вместе с сундуком, который приткнулся в изножье кровати как якорь, связывающий ее с прошлым. Однако Катриона могла взять с собой лишь маленький саквояж – сундук придется оставить. Она возьмет с собой только ту одежду, которую сможет унести. Еще деньги, скопленные собственным трудом и отложенные как раз на черный день, да еще отцовский пистолет.
Этот пистолет проделал с ней долгий путь. Ее единственное достояние, пережившее с ней и Шотландию, и Индию. Предмета, что лежал на дне сундука, она не касалась с самого момента приезда в Уимбурн-Мэнор. Разве что переложила на дно сундука, когда распаковывала вещи.
Она достала пистолет и начала было его заряжать. Но стоило ей приступить к выполнению задачи, которая раньше была привычной – она проверяла спусковой механизм каждый день во время долгого пути из Сахаранпура и потом, в первый год после возвращения в Англию, – ее руки так задрожали, что она просыпала часть черного пороха на крышку сундука.
