Вернувшись в дом, Лера быстро пересказала маме и Олегу содержание разговора с бабулей, опустив, естественно, последнюю часть. Знать, что пожилая родственница его недолюбливает, мужу было совсем необязательно.
– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – беспомощно спросила она. Но никто ничего не понимал.
– Выкиньте вы все это из головы! – решительно сказал Олег. – Я поговорю с Димкой Вороновым, ну, приятелем моим, который в полицию перешел, и мы что-нибудь придумаем. А пока давайте уборку заканчивать и на стол накрывать, а то мне после ночного дежурства так есть хочется, что спасу нет.
* * *
Почему-то так получается, что я всегда чувствую себя виноватой.
Мы с моим комплексом вины – точно двойняшки, причем он родился раньше меня. Минут примерно на пятнадцать.
Я – плохая жена, потому что мой первый муж всегда так говорил.
Я – плохая мать, потому что мои сыновья растут, пока я пропадаю на работе.
Я – плохая хозяйка, потому что, в отличие от мамы, не пеку пироги, не квашу капусту, к плите встаю только по выходным, а уборка у меня всегда превращается в отдельно взятый подвиг. Честно говоря, уборка – это то, что я больше всего в жизни ненавижу.
Я – плохая дочь, потому что езжу к маме гораздо реже, чем нужно. И не предлагаю делать уборку в ее квартире. По каким соображениям, читай выше.
Я – плохой друг, потому что не могу каждый день сидеть в кафе со своей подругой. И в отпуск с ней вдвоем выбраться никак не могу. Потому что у меня же дети. А теперь еще и муж.
Я – неподходящий объект для воздыхания, потому что назойливые ухаживания меня не радуют, а раздражают. Хотя надо признаться, что до появления в моей жизни Олега никто особо и не воздыхал.
Иногда перед сном я думаю о том, что так-то я вполне себе даже молодец. Специалист я хороший, дома все-таки чисто, сыновья – красавцы и умники, муж на меня не жалуется, делами мамы и бабули я интересуюсь, друзья мне могут звонить со своими проблемами даже ночью, и я им всегда помогу, чем смогу. То есть виноватой себя считать вроде как и не из-за чего.
А двойняшка мой того, не отстает. Прицепился как репей.
Пробовала его не кормить. Думала, может, проголодается, пойдет себе другой источник пропитания искать. Ну, как в поговорке: «икота, икота, перейди на Федота». Может, и с чувством вины тоже так можно.
Не переходит, зараза. Приглянулась я ему.
Вычитала на днях, будто Конфуций сказал: «Остерегайтесь тех, кто хочет внушить вам чувство вины. Ибо они жаждут власти над вами». Это ж сколько народу хотят надо мной власти… Нет уж, ребята, дудки! Я буду делать так, как сама считаю нужным и удобным. Для себя, любимой. А уж вы, хотите обижайтесь, хотите – нет. Я перед вами ни в чем не виновата.
Глава четвертая
Как свои пять пальцев
«Мечтать – значит стремиться к счастью, веря, что, каким бы трудным ни оказалось его достижение, все будет именно так, как ты мечтаешь».
Наталья Орейро
Все-таки дед его жены, несмотря на все свои фронтовые и мирные заслуги, был форменный дурак. Держать в руках такое богатство и не захотеть этим воспользоваться! Просто уму непостижимо. Ну ладно, в советские годы с этим можно было и на нары загреметь, но уж после перестройки…
Знал же, сволочь старая, про клад, и ни словечком никому не обмолвился. Всю жизнь свою в тайне это держал. Хорошо, что хоть перед смертью язык развязал. Однако что толку, что он теперь знает, что именно нужно искать и какой пароль скрывает доступ к сокровищу? Место же хрыч так и не выдал! То ли забыл, то ли просто не успел. Ищи теперь, свищи.
