Однако ей было известно, что у белых невинность ценится высоко и молодыми девушками, и мужчинами, которые первыми ими овладевают.
На следующий день Бесс тщательно избегала Стритча, боясь, что может наговорить ему грубостей. Но она представляла, как он сейчас горделиво разгуливает, словно петух в курятнике.
А Ханна… Бедная девочка ни слова не сказала о случившемся. На щеке у нее была припухлость размером с яйцо, и она еле волочила ноги, опустив глаза, как в воду опущенная.
Бесс безумно хотелось что-то ей сказать, утешить бедного ребенка, но чувствовала, что делать этого не следует.
Наконец, она попыталась намекнуть девушке, что знает о случившемся.
С момента появления Ханны Бесс выгоняла всех остальных ужинать на улицу, а в кухне оставались лишь Ханна и Дики. Люди не возражали, потому что во дворе было прохладнее.
Этим вечером Ханна и Дики также ужинали в кухне, и Бесс заметила, что девушка еле-еле ковыряется в тарелке. Женщина начала рассказывать какую-то несуразную историю.
– Знаешь, этот старый черт Стритч – очень плохой человек, очень. На любое зло способен. Когда он купил меня десять лет назад, я тут стала посудомойкой. В то время у него не было устройства для вращения вертела, для этого использовались крутильщицы-таксы. Ты знаешь, что такое крутильщицы-таксы, дорогуша?
И посмотрела Ханне в глаза.
Ханна покорно ответила безжизненным голосом:
– Нет, Бесс.
Ханне было не до рассказов Бесс. Ей не хотелось ни говорить, ни кого-то слушать. Хотелось лишь погрузиться в свое оцепенение, в пропасть щемящего страдания, где она пребывала со вчерашней ночи.
– Ну если бы ты такую собаку увидела, что крутит вертел, то сразу бы все поняла. Они с длинным телом и кривыми лапами, как у кроликов. Так вот, таксу-крутильщицу ставят на прилаженное к вертелу колесо, которое его вращает, пока собака бежит. А чтобы уж точно бежала, на колесо рассыпают горящие угли. Как только псина остановится, лапы у нее начинают подгорать…
Ханна с трудом ахнула.
– Да как же так, это же ужасно!
Бесс чуть улыбнулась.
– Старый Стритч на любое зло горазд. Так вот, старый пес в какой-то момент понял что к чему. Работа тяжелая, ведь иногда туша на вертеле весит вдвое больше собаки, а зажарить ногу требуется часа три. Конечно, иногда старые псы умнели и прятались во время жарки, да так, что их не найти. Так что крутить вертел три часа приходилось мне. В конце концов, я подбила старого Стритча купить крутилку. И знаете, ребятки, как мне это удалось?
– Как, Черная Бесс? – отозвался Дики.
– Через его кошелек. Только так можно надавить на старого Стритча. Я ему сказала, что кормить собак встанет дороже, чем купить крутилку. – Она зычно расхохоталась. – Конечно, я чуток приврала. Собак обычно кормили объедками, но старый Стритч иногда такой тупой, такой тупой, почти как злой.
Ханна вдруг расплакалась. Сдерживая рыдания, она вскочила и выбежала из кухни.
Бесс грустно поглядела ей вслед. Дики ошарашенно разинул рот.
– Что это с мисс Ханной?
– Не твое дело, малыш. Тебе как мужчине этого не понять. Ну почти как мужчине.
Ханна пробежала сквозь пустую таверну в свою комнату на чердаке. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то видел, как она плачет. В комнате было душно и почти так же грязно, как и в первый день. Ханна не старалась навести там чистоту. Какое это имело бы значение, если она живет в грязи? Ничто не может быть грязнее того, что произошло с ней прошлой ночью. И сегодня все повторится, она уверенна, и продолжит повторяться.
