– Спасибо, папа, – просто сказал он. В тусклом свете глаза его блеснули, возможно, от слез. Затем Майкл повелительно взмахнул рукой, и мгновение задушевности исчезло. – Джон, уздечку и седло! Я должен его объездить! Сейчас же!
– Но, сынок! – в смятении воскликнул Вернер. – Сейчас, ночью? У нас еще гости!
Майкл сверкнул глазами. Презрительно тряхнул головой.
– Гости! Сборище хихикающих баб, у которых все мысли о том, как бы выскочить за сына хозяина «Малверна»! А мужчины… разговоры у них только об урожае да о ценах на табак! Папа, разве ты не видишь, что с меня хватит всего этого? Там ведь целый мир существует. – Он широко повел рукой. – Я должен увидеть хоть частичку его. Должен!
Вернер молчал. Он сначала подумал запретить сыну ехать, но понял, что слишком долго медлил в ожидании чего-то. Джон, приняв молчание хозяина за согласие, уже накинул на вороного жеребца уздечку и вывел его из стойла. При помощи второго раба они надели на Черную Звезду седло и затянули под огромным животом коня подпругу. Конь стоял на удивление послушно, не отрывая от Майкла влажных глаз словно в ожидании быстрого пролета сквозь темную ночь с Майклом на спине.
Майкл с улыбкой принял у Джона поводья. Одним мощным прыжком взлетел на коня. Кроме белой рубашки с кружевным воротником, вся одежда на Майкле была черного цвета, делая его единым целым с лошадью. Юноша натянул поводья, и конь встал на дыбы. Вернер мимолетно подумал о кентавре, но отогнал эту мысль как нелепую фантазию.
Земля вздрогнула под копытами опустившегося на нее жеребца. Майкл легонько стукнул каблуками по бокам лошади.
Вернер отступил в сторону.
– Сынок, подожди! Куда ты?..
Слишком поздно. Черная Звезда уже мчался к дверям конюшни, Майкл сидел в седле с легкостью опытного наездника.
Он повернул лицо к Вернеру, сверкнув белозубой улыбкой. Что-то прокричал, но его слова потонули в грохоте копыт, и конь со всадником исчезли в ночи.
Вернер подошел к двери конюшни и прислушивался к удалявшемуся топоту копыт, пока тот не остался лишь в его воображении.
Наконец, он развернулся и тяжелой походкой пошел к дому, по дороге пытаясь придумать оправдание внезапному исчезновению сына, которое нужно изложить оставшимся гостям…
Раньше Майкл исчезал на ночь, а иногда на две или три. Но когда прошла неделя, а от сына не было ни слуху ни духу, Вернер встревожился. Он сел в коляску и направился в Уильямсбург. Почти все отводили глаза, когда он расспрашивал о сыне. Наконец, он разыскал его в одной из самых низкопробных таверн на улице герцога Глочестерского, где тот играл в карты. Партнерами его были жуткие типы, настоящие подонки. Лицо у Майкла опухло от вина, он был небрит, одежда была измятой и грязной.
Вернер мимоходом заметил, что перед Майклом лежала горка выигранных монет, и на минуту задержался вне поля зрения игроков. Он знал, что избаловал Майкла. Разве неестественно для отца баловать единственного сына? Но Вернер всегда внушал себе, что мальчик с возрастом станет серьезнее. Теперь оказалось, что он ошибался.
Вернера охватила черная злоба, которой он никогда раньше не испытывал. Он подошел к столу.
Майкл заметил его и откинулся на спинку стула. Он улыбнулся язвительно, даже какой-то жестокой улыбкой.
– Ну, папа?
Вернер так разозлился, что боялся взорваться. Наконец, он взял себя в руки.
– Майкл, можно с тобой поговорить?
Сын легкомысленно взмахнул рукой.
