В понедельник, сразу после работы, идет на наглость: приходит в «монастырь», получает у коменданта (в порядке исключения, с учетом общественного положения) разрешение на посещение пятьсот двадцать второй комнаты. Поднявшись на пятый этаж, пройдя почти весь длинный коридор, стучится в дверь. Отвечает (по голосу узнает) Оксанка:
– Что за шутки?! Вламывайся, если пришла…
Его принимают за одну из девчонок, живущих в общежитии. А кто еще-то может быть в этом «женском монастыре»?
Виктор, приоткрыв дверь, переступает порог комнаты. Оксанка оборачивается.
– Это… ты?!
– Как видишь, – с мрачной миной на лице отвечает Виктор и совсем недружелюбно спрашивает, оглядев внимательно комнату. – Где моя любимая?
– Валюшка, что ли?
– А у меня есть другая? – парирует вопросом на вопрос Виктор.
– Кто вас знает мужиков? У вас – на каждом километре и по всему миру.
Виктор поморщился.
– Кончай, Оксанка. Говори: где?!
– В прачечной… за стиркой.
– Стирка? Опять?!
– Не веришь? Иди и сам проверь.
– И пойду! – Виктор направляется к выходу.
– Постой, дурачок… Предупредить надо… Она там не одна… И все – в одних трусиках. Представляешь, что там начнется при виде тебя?
Оксанка вышла, а за ней и Виктор. Они углубились в противоположный конец коридора. Виктор, прислонившись к подоконнику, остался стоять, а Оксанка скрылась за дверью прачечной. Минут пять ее не было. Вышла и сказала:
– Сейчас оденется и выйдет.
Действительно, Валентина вышла в домашнем халатике и с мокрыми волосами. Ее было не узнать: худенькие плечи опущены, осунулась за те дни, что Виктор ее не видел, под глазами – синева: то ли от усталости, то ли от бессонницы, то ли от неведомых Виктору переживаний.
Валентина подошла и грустными глазами уставилась в окно, даже не посмотрев, как следует, на Виктора.
– Что случилось? – тихо спросил Виктор и попытался обнять девушку, прижать к своей груди. Валентина резко отшатнулась.
– Не надо!.. Не прикасайся ко мне!.. – выкрикнула она и по щекам ее потекли слезы.
– Не плачь, любимая… Объясни, в чем дело?
– Была любимая, да не стало! – столь же нервно выкрикнула она.
– Объясни: почему? Что-то я сделал не так, да?
– Так-так-так!.. Даже слишком!..
– Не понимаю, Валюша…
– Что тут понимать, что?! Все ясно: мы не должны встречаться и не будем, понял?
– Нет, не понял, – онемевшими губами пролепетал чуть слышно Виктор. – Хоть что-то ты должна объяснить… Может, встретила другого? Более достойного? Или с Юркой-боксером помирилась?
– Ничего объяснять тебе не собираюсь. Оставь меня. Уйди, говорю, пожалуйста, уйди… Ни смотреть, ни говорить не могу!.. Не приходи сюда больше… Никогда… Забудь о моем существовании…
– Не смогу, любимая, если бы даже очень захотел, – все также тихо и с дрожью в голосе продолжал выдавливать из себя Виктор.
– Ничего, – Валентина уголком халата стала вытирать слезы, – все пройдет и это – тоже. У всякой истории есть начало и должен быть конец. Наша история затянулась и зашла слишком далеко.
– Но… ты… говорила и не раз, что… любишь меня.
– Может, врала… Может, и любила… Но теперь – все в прошлом. Забудь!
– Но это слишком жестоко…
– Но иначе нельзя… Не преследуй меня… Не делай мне еще хуже, – она стремительно повернулась и исчезла в прачечной комнате.
Виктор ушел. А что еще-то ему оставалось делать? Его любили, а теперь, сама девушка сказала, разлюбили.
Всю неделю Виктор пытался встретить Валентину и объясниться. Он думал, что девушка успокоится, придет в себя и сможет толком объяснить, что же все-таки произошло между ними? Не встретил. И только в субботу, когда навстречу ему попалась Оксанка, когда стал расспрашивать, как увидеться с любимой, девушка отрицательно мотнула головой.
