– Ну, не знаю, девушка, возможно, йоркширский терьер или что-то в этом роде. – пожала плечами женщина и снова попыталась обойти Анну.
– Какой-какой терьер? – не поняла Анна, снова заступая ей дорогу.
– Йоркширский. – повторила женщина. – Простите, нам нужно всё же идти.
Обойдя на этот раз Анну, женщина стала стремительно удаляться вместе со своими собаками.
Анна стояла с таким растерянным, несчастным видом, что сердце у Марка сжалось.
– Пойдём, дорогая, не расстраивайся, пойдём в Летний.
Он обнял её за плечи и тихонько потянул за собой в сторону Летнего сада.
За всё время, что они, обнявшись, прогуливались по аллеям, Анна не проронила ни звука. Наморщив свой высокий лоб, она сосредоточенно о чём-то думала. Поначалу Марк пытался отвлечь её разговорами, но, потеряв надежду, оставил в покое и тоже замолчал.
Придя домой, она, подсев к Марку, который устроился на диване с журналом в руках, обняла его и замурлыкала:
– Маркуша! Давай купим такую собачку? А?
Марк отложил журнал и погладил её по щеке.
– Аннушка, солнце моё, ну ты подумай! Какая собака! С собакой надо гулять, её надо кормить и что там ещё…
Он недоумённо пожал плечами, потому что действительно плохо себе представлял, какой уход требуется такой собаке, как, впрочем, и любой другой.
Анна надула пухлые губки:
– Ну, что здесь сложного? Кормить, гулять, подумаешь проблема. – пожала она изящными плечиками.
Тут глаза её заблестели, в них мелькнула хитринка, которую Марк так любил:
– И потом я уже всё придумала! – она очаровательно, искоса из-под длинных ресниц взглянула на него.
У Марка заколотилось сердце.
Она заворковала:
– У меня, конечно, мало времени, – Анна ласково потёрлась щекой о его плечо, – но ты же работаешь дома, так что не вижу никаких проблем.
– То есть? – любуясь ею, спросил Марк.
Он сейчас не столько воспринимал смысл того, что она говорит, сколько наслаждался звуком переливчатого, грудного голоса.
– Кормить будешь ты, а гулять… тоже ты.
И одарив его самой нежной, чарующей улыбкой, Анна взмолилась:
– Ну, мне очень хочется!
Она живо вскочила с дивана и, отбежав на другой конец комнаты, развернулась и грациозно-ленивой походкой от бедра двинулась к Марку:
– Представляешь! – закатив глаза, выдохнула она. – Прихожу я в театр в своей шубе, вся такая прекрасная, а со мной рядом такой пёс! Да Виноградова сдохнет от зависти! Ну, неужели я не заслужила?
Анна надула губки и, скорчив жалобную гримаску, присела перед ним на пол и снизу заглянула в глаза.
– Анна, ну, это безответственно с твоей стороны!
Марк, хоть и был очарован променадом своей любимой жены, всё же пока держался за доводы рассудка.
Получилось, что ни грациозный променад, ни милая гримаска на этот раз не сработали, и Анна надулась по-настоящему.
– Ты зануда! Ты ужасный зануда и совсем меня не любишь! – крикнула она, вставая, и, хлопнув дверью спальни, удалилась.
Марк с улыбкой покачал головой и продолжил листать журнал, но ему уже не читалось, то и дело он прислушивался. За дверью спальни была мёртвая тишина.
– Анна! – не выдержав, позвал он.
Ни звука.
Он встал и, на цыпочках подкравшись к двери, приложил ухо прислушиваясь. Не услышав даже шороха, он осторожно нажал на дверную ручку и заглянул в спальню.
Анна в позе неизбывного горя лежала ничком на их огромной супружеской кровати и тихонько жалобно всхлипывала.
Марк кинулся к ней и, обняв, попытался перевернуть на спину, чтобы увидеть родное лицо. Она лениво сопротивлялась, отбиваясь от него.
