– А ты ничего мужик. – Она кокетливо скосила на него глаза и покачала бедрами из стороны в сторону. – Я, между прочим, первая на тебя глаз положила.
– Да ну? А я думал, что это я тебя первый увидел.
– И захотел?
– А почему же нет? Такая красавица!
– Ха! Хотеть – это полдела. А вот что ты скажешь, когда я тебе покажу, чем владею?
Она, похоже, приняла всерьез его игру, и теперь ему оставалось лишь ждать, когда она выставит свои условия, то есть назначит, где и когда может состояться их свидание. На которое, как представлял себе Юрий, обязательно явятся и те, кто желают запечатлеть для потомства наиболее острые и волнующие моменты их любовной схватки. Впрочем, не только для потомства, но и для плодотворного дальнейшего шантажа. Господи, как уже знакомы все эти дешевые, провинциальные приемы! Но ведь недаром говорится, что на всякую хитрую задницу имеется прибор с хорошим штопором! Так что зря они рассчитывают провести его на мякине. А вот он, в свою очередь?.. А что, ведь можно и попробовать, пошутить, поиграть с ними в свободную от работы минутку…
И Гордеев, многозначительно улыбнувшись, тем самым как бы принял вполне конкретно витавшее в воздухе предложение секретарши суда Людмилы Петровны продолжить знакомство, со всеми вытекающими из него последствиями, на ее поле деятельности. А вот где оно расположено, об этом она скажет сама, наверное, чуть позже, надо же и ей, в первую очередь, между прочим, подготовиться, чтобы не оказаться в пролете…
Предложение Людмилы Петровны прийти к нему вечерком в гостиницу, где у нее, по ее словам, все схвачено, было отвергнуто сразу и без объяснений. Девушка, похоже, немного обиделась. Если она надеялась на такой визит, то, надо сказать, с умом у нее было не все в порядке.
Тогда она стала высказывать предположение, что лучше, чем у подруги Татьяны, которая живет здесь же, в центре, недалеко, в двухкомнатной квартире – не замужем, но с ребенком, – лучше не найдешь. Потом она подумала и сама отвергла этот вариант – там не покричишь вволю. Кричать, получая наслаждение, ей, воспитанной на американском эротическом кинематографе, казалось, наверное, верхом эстетического изящества, так, во всяком случае, Людмила попыталась объяснить Гордееву. Делаю, как хочу, и кричу, что хочу. Тоже своего рода кредо.
Своими размышлениями вслух, которые ей, видимо, невероятно нравились, Людмила явно и настойчиво отвлекала его от работы, и это было нехорошо с ее стороны, о чем Юрий Петрович без всяких уловок ей и сказал. И добавил, чтоб она еще подумала и сказала ему попозже, ближе к концу дня, и тогда и он мог бы освободить для нее достаточно времени – ясно же, не на пять минут встреча. А между тем у него уже у самого возник в голове план, только его следовало уточнить.
Эта игра, которая была не столько забавной, сколько по-хулигански острой, начинала ему нравиться. Да и потом, от кого бы он мог получить максимум сведений об этом Самохвалове, как не от девицы, уже не раз, вероятно, спавшей с судьей, но готовой ради новых, с ее точки зрения, ощущений спокойно продать своего шефа. И он был уверен, что она охотно это сделает в тот момент, когда ее тело будет как бы истекать благодарностью, а мозги биться в сумятице чувств, которые, возможно, окажется не так уж и сложно ей внушить. А чего не нашепчешь женщине в минуты пылкого, страстного забытья?
