Лариса осторожно погладила мужа по щеке.
– Митрофан.
– Митрофан? А у него родители нормальные?
– Нормальные, Феденька, я же тебе сказала. Мать – на телевидении где-то работает, а отец – скульптор.
– А, скульптор… Хорошо. Художественная семья, ладно. А сам пацан что?
– Школу музыкальную окончил. На виолончели играет. Поступать вроде собирается.
– А, ну еще ничего… – облегченно вздохнул муж. – Тогда ладно. На виолончели сильно не забалуешь. Как часа четыре посидишь… Я представляю… Ладно.
– Ну вот, я же говорю – нормальный мальчик, положительный.
– Понравился тебе?
– Я недолго с ним разговаривала. Взгляд такой… – Лариса замялась.
– Какой?
– Как тебе сказать… Настороженный. И понравится мне хотел, когда понял, что я Элькина мать. Улыбался изо всех сил.
– Зубы хорошие? – засмеялся Федор.
– Не коня же выбираем, Федя!
– Я надеюсь, что вообще пока не выбираем никого! Что за разговоры, Лара! Так что у них?
– Да кажется, ничего, Федь. Так, пару раз провожал. Ты же видишь, Элька никуда не ходит, после школы не задерживается. Школа, бассейн, танцы, все. Два раза в неделю ходит на вокал в музыкальную школу.
– Уговорил бы кто ее поступать в консерваторию!
– Эльку уговоришь… Попробуй уговори.
– Ладно. Я сам не уверен, надо ли уговаривать… Так, Ларис, нам сегодня с тобой надо разобраться с новой линией. Я надеюсь, сегодня все утвердим и запустим на той неделе. Еще мне идея с прибалтийским хлебом нравится, только я бы определился – какой именно. Латышский, так латышский, литовский, так литовский.
– А есть разница?
– Большая. Разберись сама, я тебе не объясню. Но есть. И надо, чтобы было четко. И названия надо их узнать аутентичные. Я вчера смотрел, есть такие прямо яркие, красивые названия, так и назовем, привлечет сразу. И надо, чтобы срок хранения нормальный был.
– Больше обычного?
– Может, чуть больше. Хлеб плотный, много не съешь сразу… В общем, все мелочи продумать нужно. И не мелочи. Потолок цены сразу надо на него определить, чтобы не ахнуть потом.
– Феденька, я удивляюсь, как тебе не надоело во все детали влезать, хотя у нас уже есть все люди, кто занимается специально и рекламой, и финансами, и рецептами, и названиями…
– А если не влезать, смысла нет. Мне иначе неинтересно, Лара. Ты же меня знаешь… – Федор посмотрел на жену. Удивительно, как она почти не меняется. Чуть уставшее лицо как будто. Конечно, она еще молода. Но у некоторых друзей жены стали расплываться и, главное, в них трудно узнать тех девушек, с которыми они познакомились в молодости. Но Лара – другая.
– Федя, вот еще что… Элька… – Лариса с некоторым сомнением посмотрела на мужа.
Он оказался неожиданно ревнивым по отношению к Эле. Ее саму никогда не ревновал или ревновал так, что она этого не чувствовала, даже немного обижалась. А Эльку ревнует теперь за двоих.
– Да? Есть еще кто-то? – тут же вздернулся Федор.
– Нет, нет… Знаешь, она хочет поехать на фестиваль.
– Куда?
– В Латвию.
– Ну здорово, пусть едет. Вот, может, хлеба как раз привезет, попробуем. А кто еще поедет? Тебя я не отпущу, на день только, без тебя все остановится.
– Да я и сама не поеду. Преподавательница ее поедет. Ее или какая-то еще…
– А что Эля петь будет?
– Красивое что-то очень. Она мне напела вчера. Сложное, красивое. Португальское фадо, народная песня, с необычными голосовыми штуками всякими. Ни на что не похоже, ни на итальянское, ни на испанское, чудо просто какое-то.
