– А ещё роди ребёнка, – он улыбнулся ее удивленным глазам, – это не гейс. Пожелание.
– Но что делать с этим? – Кона в растерянности огляделась. Реальность застыла, замер огонь и дым. Ведьма очнулась от собственной опьяняющей мощи, а стихия продолжит пожирать все вокруг.
– Что делать? Выполнять обет. Посмотри в ее глаза, – Кихул кивнул в сторону Меретте, которая, словно парализованная стояла, и едва осмеливалась дышать, – разве она не просит о помощи?
Кона перевела взгляд на соседку, и в этот миг Кихул исчез.
Вернулся шум, запах, страх. Через уже плотную дымовую завесу Кона подошла к Меретте и с силой потянула ее к выходу. Дом стонал. Что-то совсем рядом упало, поднимая новый столп пепла. Коне удалось нащупать дверь и она одним рывком ее открыла, выталкивая вперёд Меретте. Та, словно окаменев, упала на землю. Было слышно ее сбитое дыхание, а из испуганных глаз текли слезы.
В ночь Самайна Кона пообещала Меретте много слез. Слезы злости и жалости к себе, – это все, что осталось у парализованной онемевшей старухи, которую приютила ненавистная ей «чертова девка». Меретте даже не радовалась счастью собственного сына. Она скорбно наблюдала, как возмужал и посерьёзнел Тревор, выйдя из под ее опеки. И как он носится со своей уже беременной женой, этой меченой печатью кракена.
– Ты все рисуешь? – Тревор обнял Кону, разглядывая через плечо ее работу. Темно-синий дом венчала огненная корона, – последняя глава?
– Да, надеюсь, сегодня закончу с рукописью. Я рада, что удалось восстановить книгу, – серьезно ответила Кона. – Хоть мои иллюстрации немного странные.
– Они другие. Твои рисунки это эмоции, чувства и ощущения. Но знаешь, я тоже рад, что ты закончила. Наконец-то начнёшь спать спокойно.
Тревор ушёл на кухню, насвистывая что-то. А Кона погрузилась в невеселые мысли. Каждую ночь после того пожара ей снились сны: легенды о древнем роде из утраченной книги. А наутро она записывала видения и зарисовывала ощущения. Ночь за ночью ее то мучили зыбучие кошмары о временах гонения на ведьм, то накрывало тихой радостью простого счастья. Но до чего же было страшно ложиться спать, не зная, что ждёт. Тревор часто просыпался от ее крика, и держал за руку. Порой, перечитывая свежие главы, у него волосы вставали дыбом от того, что приходилось переживать Коне.
Но он не знал, что уже несколько ночей Кона не видела снов, но все равно просыпалась от ужаса. Ей было не по себе даже при свете солнца. Там, где она летает ночью нет тепла. Пустое пространство, всеобъемлющее Ничто. И мальчик с почти белыми глазами, шелестящий: «Ты узнаешь, что такое смерть».
ДАР БОГИНИ БРИГИТЫ
Пролог
Автобус бодро подпрыгивал на кочках, помогая пассажирам проснуться. Шансов досмотреть ночной сон не было. Ещё никогда Лине не снились такие сны: живые, яркие, будто наяву. Но тряска автобуса вынуждала не грезить, а снова предаваться нерадостным воспоминаниям.
* * *
Две недели назад бабушке стало плохо. Лина сразу поехала к ней. Та была так слаба, что не могла даже вставать, но всё равно старалась улыбаться. Казалось, даже её волосы, которые сохранили свой золотистый оттенок и обычно как будто подсвечивали бабушкино лицо, теперь потускнели…
– Бабуль, ну ты как? – попыталась улыбнуться Лина, хотя доктор в коридоре успел предупредить, что надежды мало. «93 года – солидный возраст» – лишь развёл руками он.
