Старец помолчал, а затем продолжил уже жёстче:
– Но сегодня он прав.
Медленно, будто нехотя, поднялся Кехта со своего места. Вышел в центр, кивнув длиннобородому, и повернулся к остальным старейшинам. Произнёс спокойно:
– Не буду оправдываться, братья. Я не знал о проклятии до недавнего времени, но, даже если бы знал, не рассказал вам.
Повисшая над поляной тишина ощетинилась иглами угрозы. С горькой усмешкой сын Браса выдержал колючие взгляды, и только когда сам посчитал нужным, заговорил вновь:
– Девона появилась в деревне задолго до того, как Совет запретил человеческие жертвоприношения. Вспомните, сколько раз жребий падал на ваших детей. Долго ли вы сомневались, заменяя их место на алтаре неугодными?
Старейшины повскакивали со своих мест, загалдели все разом. Они угрожающе потрясывали кулаками и посохами, но длиннобородый прекратил бесчинства:
– Тихо! Каждый волен высказаться на Священной поляне. Решать судьбу сына Браса мы будем, когда он закончит.
Признавая справедливость сказанного, почтенные старцы отступили, недовольно бурча. Кехта благодарно кивнул. Понял ли, что обвинения не сыграют ему на руку, или с самого начала всё так и планировал? Но больше он не обвинял братьев, а взывал к их разуму:
– Пророчество угрожает не только нам. Если фомор вырвется из заточения, он не будет разбирать, друид на его пути или обычный человек. И старец, и младенец прольют кровь ради забавы и сытости демона.
– Верно, – согласился длиннобородый, – но чего ты ждёшь от нас?
– Помогите найти мою внучку. Как только она окажется под защитой семьи, я оставлю своё место в Круге и покину деревню.
Старейшины обменялись тяжёлыми взглядами. Удаляться, чтобы принять решение, они не стали.
– Сын Браса, мы услышали тебя и готовы дать ответ. Будет пир в честь Бейлихвейна, где загорятся синие костры и землю окропит горький эль. Мы задобрим мёртвых и попросим их о помощи.
Кехта облегчённо вздохнул, но длиннобородый предупреждающе вскинул ладонь:
– После праздника ты и твоя семья должны будете уйти навсегда.
– Семья? Но здесь только Эйдан…
– Руны говорят, – встрял ещё один старец, – что к деревне приближается ведьма. Твоя дочь.
– И вы впустите её? – внезапно охрипшим голосом спросил Кехта.
– Да. Чтобы провести над ней обряд Бейлихвейна.
* * *
– Нас ждут! – усмехнулась Кхиара, и указала на густой дым над деревьями.
Брееда в ответ задумчиво покачала головой:
– Не думаю, что эти костры в нашу честь. Если только друиды решили сжечь пару ведьм.
– Пусть попробуют, – воскликнула черноглазая, – как бы сами себе задницы не подпалили.
Стукнув пятками по лошадиным бокам, Кхиара пустила гнедую рысью, и первая спустилась с холма к деревне. Ветер осуждающе взвыл. Бравада ведьмы его явно не радовала.
– Осторожно! Деревня наверняка защищена заклинаниями! – окликнула Брееда, но было поздно.
Лошадь под Кхиарой заржала и встала на дыбы, скидывая наездницу. Уже лёжа на сырой траве, та чудом смогла увернуться от летящих на неё копыт, однако, гнедая не собиралась успокаиваться. Она фырчала, выпуская облачка пара из ноздрей, и испуганно вращала глазами. Брееда поспешила к подруге, упала рядом на колени, закрыла собой.
Второй удар наверняка достиг бы цели, но тут перед лошадью возник Эйдан. Нож блеснул в руке, остриё царапнуло ладонь. Выступившую кровь мужчина размазал по морде разбушевавшегося животного. Гнедая ещё несколько раз взбрыкнула, уже без особого запала, и, наконец, успокоилась. Молча, избегая смотреть на ведьм, друид повторил обряд со второй лошадью, а затем крикнул в пустоту:
