Джедао приостановил воспроизведение.
– Они вызвали медиков, – сказал он почти нормальным голосом, – но у мальчика – у всей этой конструкции, как её ни назови – остановилось сердце или что-то в этом роде. Они засунули его в наскоро переоборудованную спальную капсулу, но я не думаю, что есть хоть какая-то надежда.
Кируев смутно предполагала, что Джедао был одним из тех людей, которые не любят детей, поскольку никогда не слышала упоминания о том, что у Джедао были дети. Проблеск страдания в глазах ревенанта заставил ее передумать.
Джедао смотрел вдаль.
– Скажите мне, генерал, с чем, черт возьми, мы сражаемся? Что такого плохого в календаре Хафн, что это их лучший способ создавать разведчиков в больших количествах?
– Если Хафн такие же, как мы, – сказала Кируев, – то они прикованы к своему существующему календарю ради экзотических технологий, от которых не могут отказаться, и это значит, что в других областях они вынуждены творить чертовски ужасные вещи.
– Скажите мне, что не знали об этом.
– Я не знала об этом, – подтвердила Кируев. – Видимо, это какое-то новое изобретение, благодаря которому вторжение стало возможным – или старое, которое они придерживали в качестве козыря. Но это ничего бы не изменило. Мы Кел. Мы сражаемся там, где нам говорят. Я так понимаю, вы и раньше собирались сражаться с Хафн.
Джедао выключил видео.
– Кируев…
От того, что он внезапно обратился по имени, она насторожилась.
– …если я когда-нибудь решу, что так поступать с людьми – нормально, пристрелите меня. Мне все равно, насколько разумно это звучит. Как известно, мне случалось вести разумные речи, и мы все знаем, к чему это привело.
Удивительно: Джедао говорил искренне.
– Надеюсь, мальчик умер быстро, сэр, – сказала Кируев.
– Мне бы хотелось однажды очутиться в мире, где люди могут стремиться к чему-то лучшему, чем гроб, в котором тебя сшивают с птицами, чтобы потом ты быстро умер.
– Если вы хотите за это сражаться, рой ваш.
– Я бы сказал, что постараюсь не злоупотреблять этой привилегией, – сказал Джедао, – но мы эту станцию уже миновали.
После этого Кируев осталась с ним и всё время задавалась одним и тем же вопросом: в какой момент она начала видеть в Джедао человека, а не ходячий смертный приговор?..
Двадцать два дня спустя, после третьей стаи дозорных Хафн, все поняли, что они не просто «гуси», как упорно называл их Джедао. Они были пушечным мясом. Хафн рассредоточили их стратегическим образом в районе, окружающем Крепость Вертящихся Монет, нарочно преграждая подход в тех местах, где градиент топографии высокого календаря был сильней всего. Цифры были ошеломляющие. Джедао приказал добыть ещё «гусей». Удалось захватить новые «гробы» с разным содержимым. В каждой разновидности дети имели особенных симбионтов – от лоз до мхов, от скорпионов до палевых саламандр. Никто не знал, что символизируют эти вариации.
Самым тревожным, помимо содержимого «гробов», был вопрос логистики. Инженеры бились головами о переборки, не понимая, в чем суть двигательных установок. Насколько можно было судить, у дозорных были только инвариантные двигатели, пригодные исключительно для внутрисистемного маневрирования. Значит, их запустили с какого-то транспортного судна. Но по данным Кел выходило, что рой Хафн не в силах вместить столько «гусей» – и кто знает, сколько ещё в резерве, – если только противник не разработал собственную переменную компоновку на порядок выше той, которую использовал гекзархат.
