Период творческой самоидентификации почти совпал с пиком материнских интриг, с неожиданным падением и убийством Мессалины, а затем и с еще более необъяснимым замужеством матери. Вряд ли в то время он задавался вопросом, каким образом его мать оказалась на брачном ложе его двоюродного деда и своего родного дяди и особенно зачем она это сделала. Но, пожалуй, это колдовское переплетение событий и еще более – цепь последующих убедили подростка, что неодолимое стремление сокрушает все преграды, а раз мать говорила ему о его великой миссии, значит, так тому и быть.
Дорогой матери – к кровавому пути сына
Очутившись в императорском дворце на Палатине, с поразительной быстротой взрослеющий Нерон усвоил: для него нет ничего недозволенного. Теперь его взрослением руководила мать. И он не сопротивлялся этому, а лишь следовал могучему течению, как маленький игрушечный кораблик. Течение вскоре оказалось стремительным потоком, каким была неистовая душа Агриппины, а сами вехи взросления доставляли Нерону неимоверное удовольствие, ибо были направлены на возвеличивание его имени, превращение в глазах римского общества мягкотелого и слабохарактерного мальчика в волевого мужчину и будущего владыку. Агриппина ничуть не сомневалась в том, что ее сын станет правителем Рима, поверил в это и сам Нерон, не став, правда, тем монументом, который из него старательно вытачивало его окружение.
Не стоит винить в том, каким в конечном счете оказался характер Нерона, и оперативно вызванного из ссылки прославленного философа Сенеку, назначенного учителем юного Нерона. Будущему принцепсу шел уже двенадцатый год, когда мудрый и явно уставший от вынужденного затворничества ученый приступил к лепке героического образа. По всей видимости, он с прискорбием обнаружил, что основы характера уже давно заложены, а искоренить доставшиеся от Агриппины и разлагающегося общества пороки невозможно. Задачей философа, четко поставленной Агриппиной, стала непосредственная подготовка Нерона к власти, а вовсе не исправление пробелов его воспитания. Но в самой задаче была заложена бомба замедленного действия, так как сделать из неуверенного мальчика самодостаточного мужчину можно было, только вступив в противоречие с самой воспитательной тактикой Агриппины. Сенеке предстояло выбрать: насытить самовлюбленного подростка неким набором знаний и оставить его подвластным матери либо действительно сформировать самостоятельного и вполне уверенного в себе молодого человека, что неминуемо привело бы его к противостоянию с матерью. Легко разгадав Агриппину, мыслитель сделал ставку на юного наследника. Во-первых, он рассчитывал, что его влияние на юношу может многое изменить. Во-вторых, с еще не сформированным окончательно представителем мужского рода было легче договориться, чем с переменчивой и способной на все женщиной. А в-третьих, именно Нерон мог претендовать на реальную легитимную власть, тогда как Агриппине при любых обстоятельствах предстояло находиться в тени. Наконец, была еще одна причина, из-за которой Сенеке было не до душевных качеств своего ученика: натерпевшись предостаточно горя во время своего прозябания на острове Корсика, он во главу угла теперь поставил достижение личной близости с будущим властелином, внутренний же его мир казался в то время философу вторичным. Вернее, он даже противоречил поставленной цели – сделать из мнительного подростка уверенного и самостоятельного властителя. Никто другой не мог так детально, как Сенека, понимать, какими ужасными качествами на самом деле должен обладать император, позволяющий в т. ч. ему, Сенеке, спокойно творить, не опасаясь нового изгнания. Но чтобы объективно оценить роль Сенеки в воспитании Нерона, необходимо добавить, что весь воспитательный процесс находился под неусыпным надзором Агриппины. Она, например, запретила обучать своего сына философии, полагая, что это сделает его непригодным к властвованию. И кроме того, Сенека жаловался, что стоит ему в чем-нибудь упрекнуть воспитанника, как он тут же бежал за утешением к матери.
