– А что тебя в собственной страте не вдохновляет? Там на каждом шагу – искусство, даже запахи – искусство. Пантомимы через каждые сто метров.
– Ты немного преувеличиваешь и – нет, собственная страта меня не вдохновляет. И твоя тоже. Мне нужно почувствовать что-то непривлекательное, отталкивающее, чтобы муза меня одарила идеей на призовое место. Вспомни сколько великих создали свои лучшие произведения, насмотревшись на чужие страдания и настрадавшись сами. Иван Мясоедов, Ричард Дадд, Михаил Врубель, Рокуэлл Кент, Зинаида Серебрякова в конце концов!
– Если хочешь, я поеду с тобой. Летом мне всё равно нечем заняться.
Кирилл внимательно посмотрел в серо-голубые глаза друга. Потом резко отвернулся.
– Нет надобности. Но, спасибо, наверное, за готовность. Учту.
– И когда ты уедешь в Н. И куда?
Кирилл ответил не сразу. Очевидно, он ещё не обдумал детали грядущего путешествия.
– Послезавтра, думаю. В Мурманск – административный центр страты. Всегда хотел там побывать и покататься на лыжах. Говорят, там есть подъёмники.
– Ты не передумаешь?
– Не-а, уже решил.
– А насчёт меня? Может составить компанию?
– Не-а. Звонить не буду. И ты мне не звони без необходимости, это испортит атмосферу. Зато я буду тебе писать. Только не электронные письма – в них, как бы сказать, нет души. Просто буквы, напечатанные одним из предлагаемых шрифтов. Никакого тебе нажима, особого наклона, клякс, сердечек над «ё».
– Разве ты пишешь сердечки над «ё»?
– Не-а. Это я образно. В общем буду писать рукописные письма. Идти они будут долго. Зато обещаю писать каждую неделю.
Мы прощались как во сне.
Я сказала: «Жду»
Он, смеясь, ответил мне:
«Встретимся в аду».
(А.А. Ахматова)
Кирилл сдержал слово. Письма приходили каждую неделю.
Его первое письмо Роман перечитал двенадцать раз и всякий раз его охватывали самые разные чувства, наиболее сильным из которых было любопытство.
«Пишу тебе из сердца Арктики, ядрёна вошь. Именно так я хотел начать, когда приеду, но, тьфу, я разочарован. Никакого снега, даже крошечной снежинки. Жара под тридцать градусов, горы и море. Первое впечатление, что меня завезли в М, только с другой стороны. Хотя вру, отличия есть и весьма существенные.
Во первых, здесь никто прохожим не улыбается, лица у всех угрюмо-тоскливые.
Во вторых, гулять здесь можно только не отрывая глаз от дороги – повсюду собачьи фекалии. Собаководы даже не заморачиваются, чтобы отводить животных куда-нибудь в кусты, ни говоря о том, чтобы подбирать за ними отходы жизнедеятельности.
В-третьих, тут куча машин. Чистый от бензопирена воздух только в моих воспоминаниях и твоей реальности. Вы, моралисты, уже давно отказались от транспорта, загрязняющего окружающую среду, а эти – … негодяи, одним словом. А ещё они паркуются прямо на тротуарах. Приходится под нецензурную брань водителей ходить по обочине.
В-четвёртых, с растительностью здесь борются с завидным упорством. Как только появляется цветок или травинка её тут же уничтожают. Ну, наверное, чтобы страта Н сказкой не казалось.
В-пятых, название страта Негодяев вполне себя оправдывает. Чуть зазеваешься и рюкзак порезан. Почти каждый встречный пытался меня надуть и облапошить. Но я не так прост, не волнуйся за меня.
В-шестых, ну это – хорошее: здесь всегда светло. Даже ночью ясно как днём. Я вот подумал, если бы сюда завести моралистов, а этих вытурить куда-нибудь подальше к Северному Полюсу, город стал бы просто прекрасным. Эх, зря тут поселили граждан Н.
