Диспетчер считала сканером штрих код карты и разрешила посадку на поезд.
Роман с небольшим чемоданчиком, в котором хранились личные вещи, ноутбук, несколько бутылок воды, ланчбокс с сыром и две пачки жевательного мармелада, шагнул с перрона в вагон поезда. Пока он дошёл до своего места насчитал троих человек. Впрочем, все трое следовали в страту Т.
Моралист облокотился на мягкую спинку сидения и погрузился в созерцание панорамы за окном. Спустя полчаса прекрасный естественный природный ландшафт, наполняющий сердце надеждой и умиротворением сменился диковинными шедеврами природного дизайна, подчас принимающие причудливые формы: куст роз в форме фламинго, замок на траве из бархатцев и цветного гравия, лавки в виде исполинских листьев, скульптурные сооружения из самых разных материалов. Страта Т. Как только поезд затормозил, спутники Романа вышли, окинув его непонимающим взглядом – редко кто по своей воли путешествовал дальше страты Т.
Когда двери закрылись и поезд тронулся, Роман понял, что он – единственный пассажир в вагоне. Но это его не смущало. Он приник к окну наслаждаясь творениями Творческих, ощущая в душе сожаление о том, что сам не наделён даром тонко чувствовать и творить. Поездка до страты законопослушных заняла чуть более трёх часов. Как только ландшафтные изваяния сменились на скошенные поля стало ясно – страта Т закончилась. Роман отвернулся от окна, вид однообразной скошенной травы его не вдохновлял. Внутренний голос предосторожности звал его сойти с поезда пока не поздно, но совесть моралиста с лёгкостью приглушила глас рассудка.
На остановке в поезд зашли четверо людей: двое уполномоченных стража правопорядка с двоими, по всей видимости, конвоируемыми. Одна такая пара проследовала к месту, где сидел Роман. Уполномоченный, упитанный мужчина с небольшой растительностью на лице, одетый в форму Росгвардии, вёл за собой жилистого бородатого мужчину со связанными руками.
– Не против, если мы тут присядем? – Спросил он с любопытством оглядывая Романа.
– Конечно нет, – улыбнулся тот.
Уполномоченный слегка кивнул, усадил конвоируемого у окна напротив моралиста, а сам сел рядом.
Роману дико хотелось как следует рассмотреть депортируемого, но он, считая это неприличным, ограничился лишь косвенным беглым взглядом.
– Мы едим в страту лгунов, – начал разговор уполномоченный.
– А я дальше, в страту Н.
Уполномоченный присвистнул.
– У тебя там родственники? Девушка? – попробовал он угадать.
– Друг, – ответил Роман. И поспешил пояснить для избежание недоразумений. – Друг детства. Он – Творческий, отправился за вдохновением, а теперь попал в беду и попросил приехать на выручку.
– Ну и история, – однобоко улыбнулся конвоир. – А ты что же, тоже – творческий.
– Я – моралист, – ответил Роман и почувствовал нечто напоминающее чувство гордости, которого тут же устыдился.
Уполномоченный издал удивлённый звук, похожий на кряканье и даже депортируемый, до этого демонстрирующий глубокое безразличие повернул голову на Романа, показав серые близко посаженные прищуренные глазки.
– Ты – первый моралист, которого я вижу вживую. – Пояснил конвоир и протянул руку. – Михаил Петрович.
– Роман, – ответил юноша, пожимая протянутую руку.
– И как оно там? В страте М? – поинтересовался Михаил Петрович.
– Потрясающе красиво. По утрам пахнет разнотравьем, по вечерам – морем. Можно вечность смотреть на солнце, поднимающееся над водой, слушать пение птиц и любоваться зелёным лесом.
