Бобр слегка скривился: «Что за хрень, я что, в носильщики нанимался? А с другой стороны, подрядился не спрося, и пеняй теперь на “ся”…» На Фому же такой расклад никак не повлиял, он продолжал флегматично смотреть перед собой. Выдержав паузу, Волк продолжил:
– Кровососов там видимо-невидимо, мне с утра сообщение пришло от Киселя, что сосунов десятка три, наблюдалось пару дней назад.
Эта новость стала неожиданностью даже для Лебедя и Кривого, судя по их лицам. Что же касается Бобра и Фомы, так у Бобра просто отпала челюсть, а Фома вдруг стал серым, как портянка. Сделав еще более значительную паузу, Волк уже тише и как-то по-свойски сказал:
– Бывают тут на Карьере такие нашествия, то ли размножение, то ли… кто его знает.
Фому пробил нервный смешок.
– Слушай, Волк, ты чо, в натуре?! Ведь поляжем все, как пить дать, поляжем, – в голосе Фомы чувствовались истеричные нотки.
– Вот уж не думал, что такое скажу, но кто обгадился, может возвращаться, – конкретно ни к кому не обращаясь, сказал лидер отряда.
Настало время задуматься Егору. «Черт, а ведь и правда, если там столько тварей, то и сомнут, никакие коммандос не помогут», – думал он, украдкой разглядывая лица Кривого и Лебедя. Их лица были сосредоточены и спокойны, разве что у Лебедя нарисовался пунцовый румянец на щеках. В этих ребятах можно было не сомневаться. «А я… а что я…» – он погладил свежеприобретенный дробовик, – и ты мне, брат, не поможешь против нескольких таких тварей, сразу хоть два чудо-дробовика выставляй и в экзоскелет залазь – ничего не поможет».
Егору вспомнилось, как он уделал своего первого кровососа. Тот выскочил на него в сумерках, недалеко от станции Янов. Егор стоял на островке, окруженном низкой водой, и обдумывал, как лучше обойти открывшееся перед ним водное пространство и по возможности не намочиться выше колена. Благо в тот момент он успел сообразить, что значит быстро приближающаяся к нему слева еле заметная воздушная марь и цепочка водных следов, оставляющих едва слышные всплески. Разворачиваясь и одновременно нажимая на курок, он увидел сначала бурые фонтанчики жидкости, вырывающиеся из ниоткуда, а затем и всего монстра, растерявшего свою невидимость и замедлившегося по причине болезненных попаданий с расстояния двадцати метров. Силой отдачи ствол начал задираться вверх, и очередь начала подниматься от живота на грудь и на морду монстра, с гулким дребезжанием вбиваясь в грудину мутанта и разворачивая его щупальца.
Надо сказать, что практически все кровососы обладают непостижимой с медицинской точки зрения живучестью и способностью к регенерации. Хотя в Зоне, наверное, нет таких мутантов, кто бы не удивил медицину своими регенеративными способностями. Но кровососы – это отдельный вопрос среди классифицированных и распространенных мутантов. Итак, благополучно разрядив весь магазин в монстра и прекратив орать, Егор схватился за тогда новый «Глок» и разрядил еще пол-обоймы в согнувшегося и шипящего мутанта, который уже просто брел в сторону сталкера, вытянув обе когтистые узловатые лапы. Мутант не дошел до Егора метров пять и рухнул в грязь, дергаясь в судорогах и взбивая муть в некогда прозрачной воде. Поскольку Бобр всегда был хорошим учеником в Зоне, в отличии от того Егора, который некогда жил на Большой земле, в школе и в ПТУ всегда смотрящего сквозь учителя, тут он усвоил, что лучшая тварь – это та тварь, у которой нет даже признаков жизни. Поэтому перезарядив автомат, от избытка чувств он расстрелял еще пол рожка, в упор прошив голову дергающегося и извивающегося мутанта, теперь уже наверняка. Оглядев себя с ног до головы, он плюнул на недавнее желание пройти чистеньким через болотце и прямиком попер на станцию. Весь бой занял полминуты реального времени, но нервов и адреналина было сожжено на неделю вперед. После того, как он пришел на станцию, его наконец проняло до трясучки, и пока в окружении таких же сталкеров он рассказывал свою историю, его долго не брала водка, выпиваемая им граненными стаканами.
