Я вычитала это давно в каком-то учебнике географии, и такой подход едва ли можно было назвать сознательно взятой ответственностью за жизнь людей, которые должны будут питаться этим картофелем. Я спрашивала себя, возможно ли привыкнуть к риску. Для Джейми, например, риск был вполне привычным делом. Он постоянно рисковал, словно так ему было назначено судьбой. Впрочем, с Джейми и впрямь все обстояло именно таким образом.
– А что, погреб почти готов? – спросила я.
– Да, Айен уже поставил дверь, но в задней части слишком мягкая земля, и протез Айена утопает в ней.
Обычно Айен не испытывал особых неудобств с деревянным протезом, который носил на правой ноге, но в некоторых случаях, как, например, сейчас, возникали затруднения.
Джейми обернулся и задумчиво посмотрел на горы у нас за спиной:
– Нужно успеть закончить рыть погреб и настелить верх до вечера. На рассвете опять будет дождь.
Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела на склоне горы. Только траву и несколько деревьев да осколки гранита, проглядывающие сквозь траву.
– Откуда ты знаешь, что будет дождь?
Джейми улыбнулся.
– Видишь вон там невысокий дуб? И ясень рядом с ним?
– Вижу. Ну и что из этого?
– Обрати внимание на листья, англичаночка. Сейчас они выглядят светлее, чем обычно. Когда в воздухе много влаги, листья дуба или ясеня разворачиваются обратной стороной, и поэтому все дерево кажется на несколько оттенков светлее.
– Предположим, это так. Особенно если ты знаешь, какой у дерева обычно цвет.
Джейми засмеялся и взял меня за руку.
– Возможно, я не обладаю тонким музыкальным слухом, но глаза у меня есть. И я видел эти деревья тысячу раз и при любой погоде.
От поля до дома было рукой подать, мы шли молча, наслаждаясь мягким теплом полуденного осеннего солнца. Я вдохнула свежий воздух и согласилась с Джейми по поводу дождя. Все витавшие в воздухе запахи – от сосновой смолы до спелого зерна, смешанного с запахом пыли, – приобрели особую остроту. Я подумала, что мне следует самой научиться чувствовать ритмы, ароматы и картины Лаллиброха. Возможно, со временем я буду их различать так же хорошо, как Джейми. Я взяла его за руку и в ответ почувствовала мягкое пожатие.
– Ты скучаешь по Франции, англичаночка? – вдруг спросил он.
– Нет, – не задумываясь, ответила я. – А почему ты спрашиваешь?
Он пожал плечами, не глядя на меня.
– Просто я подумал, какая ты красивая, когда увидел тебя спускающейся по холму с корзиной в руках. Солнце золотило твои волосы, и у тебя был такой вид, словно ты выросла здесь и никогда не уезжала отсюда. Но вдруг мне в голову пришла мысль, что Лаллиброх не совсем подходящее место для такой женщины, как ты. Здесь жизнь простая, не та, что была у тебя во Франции, и нет даже интересной работы, такой как в «Обители ангелов». – Он робко, искоса взглянул на меня. – Боюсь, со временем тебе наскучит здесь.
Я помолчала немного, прежде чем ответить, как будто бы сама никогда об этом не думала.
– Со временем, – многозначительно повторила я. – Джейми, я много чего видела за свою жизнь и много где побывала. Там, откуда я пришла, было много такого, чего мне порой не хватает. Мне хотелось бы проехать в омнибусе по Лондону или поднять телефонную трубку и поговорить с кем-нибудь, кто находится далеко-далеко. Мне хотелось бы отвернуть кран и чтобы из него потекла горячая вода, вместо того чтобы носить воду из колодца и греть ее на огне. Я хотела бы иметь все это, но коль скоро это невозможно, я принимаю все как должное. Что же касается роскошной жизни, то я в ней не нуждалась, даже когда имела ее. Красивая одежда – это очень приятно, но если при этом необходимо постоянно следовать строгому этикету, терпеть интриги, и злословие, и скучные вечеринки… нет, тогда и она не нужна мне. Лучше я буду жить, как захочу, и буду говорить, что захочу.
