Едва он успел подумать об этом, как увидел Иону. Сестра… Хрупкая фигурка из белого фарфора, очень подвижные, тревожные губы, темные-темные глаза, чуть рассеянные, словно подернутые дымкой… И пестрые перья попугаев, вплетенные в смоляные волосы, и кружево снежной шали – ореол радужных искр вокруг лица.
– Я счастлив видеть вас, леди Иона София. – Эрвин поцеловал ей руку с лукавой улыбкой.
Глаза сестры шаловливо сверкнули.
– И я несказанно рада вам, лорд Эрвин София, – церемонно поклонилась она ему. – Встаньте же и будьте моим добрым гостем. Разделите со мной радость, вино и хлеб.
И потянула его за руку в глубь двора, ко входу в теплицу. Едва дверь закрылась за ними, Иона обняла его. Эрвин ощутил, что она дрожит.
– Тебе холодно?
– Мне всегда холодно… Почти, – шепнула она и провела ладонями по его щекам. Пальцы были горячими.
– Как я справляюсь? – спросила Иона, разомкнув объятия. – Я о приветствии. Неплохо выходит, правда? Мне предстоит встретить пять сотен гостей… или тысячу… а может, весь Север. Иногда кажется, что я буду первую неделю заниматься лишь приветствиями, а вторую – лишь прощаниями.
– Ты прекрасна, – сказал Эрвин, покачав головой, – но приветствие… м-м-м…
Отступил на шаг, задрал подбородок, глядя чуть в сторону, протянул руку.
– Милорд… я рада… будьте моим гостем. Говори через силу, будто нехотя. Понимаешь? Поменьше душевности, совсем мало. А то еще решат, что ты и вправду им рада.
Тревожные губы сестры искривились наподобие улыбки, верхняя чуть поджалась, едва-едва обнажив зубы.
– Милорд, будьте моим гостем и разделите мой хлеб. Свою душевность оставлю при себе, если вам угодно.
– Да, много лучше, – согласился Эрвин. – Ты – принцесса Севера. Все эти гости недостойны тебя – ни по отдельности, ни вместе взятые.
– И жених?
– Он – в первую очередь. Жених – предводитель тех, кто тебя недостоин. В его руках знамя.
Иона улыбнулась:
– Не могу понять, ты маскируешь ревность заботой или высокомерием? В любом случае, у тебя скверно выходит, ты это знаешь?
– М-м-м…
Когда не находишься с ответом, задай встречный вопрос.
– Как твое здоровье?
Иона сорвала цветок азалии, понюхала, помахала перед носом у брата.
– Это – неважный вопрос.
– Тогда такой: чего нового в Первой Зиме?
– И это не имеет значения.
– Кто будет среди гостей?
– Нет, нет, ужас! Спроси о том, что действительно хочешь узнать!
– И что же я хочу узнать?
– Ты хочешь спросить, счастлива ли я невестой. И боишься в одночасье и того, что я несчастна, и того, что слишком счастлива. Твое сердце замирает от волнения при мысли, что муж мой окажется бесчувственным камнем и в Шейланде я выплачу все глаза от тоски по тебе и матери, а дальше провалюсь в нескончаемую череду беременностей и истеку кровью, выдавив на свет очередное графское чадо. Но потом ты воображаешь, что я без памяти влюблена в графа Виттора и забуду вас, едва ступив на корабль. Ты представляешь, как после двух или трех лет моего молчания ты приедешь в Шейланд под скверным политическим предлогом, и я выйду к тебе в фамильных цветах мужа, без малейшего намека на перья в волосах, и протяну руку, глядя вот так, чуть в сторону: милорд… войдите, будьте нашим гостем. Да, именно – нашим. И тогда ты…
Эрвин схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
– Да будь ты проклята, сестрица! Ответь уже наконец!
Оба рассмеялись, утихли, и на губах Ионы осталась мягкая улыбка.
