Стрела, монета, искра - страница 48

– Итак, мы в герцогстве Южный Путь, – сказала графиня, когда карета сошла на ровную землю. – Не герцогство, а удавка на шее северян!

Единственный торговый маршрут, ведущий из Земель Короны в северные Нортвуд и Ориджин, пролегал через Южный Путь. Здешние купцы и феодалы получали от дорожных наценок огромные прибыли – куда больше, чем имели с продажи зерна, меди и мрамора, производимых в самом Южном Пути. За последнее столетие они нажили сказочные богатства. Герцоги Ориджина и Нортвудские графы не раз ходили войной на «кровопийц» – и всякий раз вынуждены были убраться восвояси, когда Корона вступалась за торгашей. Южный Путь платил императору немалую подать.

Торговые войны были для Миры чем-то весьма далеким. В Предлесье, где она выросла, торговли почти не существовало. Меж крестьян был в ходу прямой обмен товарами, как и в древности. Из денег ходили медные звездочки и служили, в основном, для сдачи при неравном обмене. Серебряные агатки, а тем более – глории и елены, являли собою диковинку.

Земля Южного Пути, развернувшаяся за окнами кареты, выглядела странно для глаз северянки. Все было слишком: поля чересчур широки, коровы и собаки – жирны, крестьянские избы велики, хотя и неопрятны. Даже небо слишком чисто! На севере, в соседстве с холодным морем, небо всегда подернуто туманной дымкой, а здесь – сияет лазурью. Перемена принесла Мире облегчение: ничто больше не напоминало родные места, и мысли, цепляясь за необычное, реже скатывались в пропасть печали. На третьей неделе пути к девушке вернулась способность читать книги.

Один за другим они проехали несколько городов, приросших к Торговому тракту. Улицы были полны лавок, трактиров, гостиниц и на первый взгляд казались гостеприимными. Однако люди – они глядели на северян прямо и нагло, без боязни, и еще… с предвкушением добычи, пожалуй. За еду и кров требовали втридорога, причем с таким видом, будто делали одолжение. Гордость не позволяла графине торговаться, и она поручила все переговоры одному из своих рыцарей. Впрочем, это не слишком улучшило положение. Местные купцы прекрасно видели графские гербы на дверцах карет – изумрудных медведей с поднятой правой лапой, – и безошибочно чуяли добычу, как терьер чует лисьи норы.

Зато сама дорога стала лучше: шире, глаже. Кареты меньше тряслись на ухабах, не увязали колесами в глубоких колеях. Как выяснилось, в топких и ненадежных местах дорога укреплялась множеством дубовых сваек, вбитых в грунт. Книга почти не плясала в руках. Под яркими лучами солнца, рвущимися в окно, Мира глотала страницу за страницей, забываясь, растворяясь в чтении.

Рассвет… книга… закат…

Один из городов стоял прямо на Торговом тракте, преграждал его своими воротами. На въезде с северян потребовали безумных денег – три глории. Когда люди графини стали возмущаться, служка, собиравший плату, отпустил шутку на счет нищего Севера. Нортвудцы взбесились, в два счета разоружили городских стражников и принялись избивать шутника. Леди Сибил наблюдала за действом несколько минут, затем велела прекратить, чтобы избежать долгих выяснений со здешним лордом. Перед тем, как двинуться дальше, швырнула в ближайшую лужу три серебряных глории.

Рассвет… день… закат. Рассвет, день…

Спустя месяц после смерти отца, Мира и леди Сибил со свитой прибыли в Лабелин – крупнейший город Южного Пути.

Два больших города, виденных девушкой прежде: Уэймар – столица Шейланда, и Клык Медведя – столица Нортвуда, – были вжаты в кольца крепостных стен, крепко сбиты, плотно застроены домиками, напоминая пчелиные соты. Лабелин в Южном Пути оказался совершенно иным. Он растекся на добрую квадратную милю и не знал фортификаций. Дома располагались вальяжно, отделенные друг от друга переулками, и были огромны. Многие имели по три этажа, некоторые – даже по четыре. Парадные входы украшали мраморные колонны, на фронтонах белели вычурные барельефы, окна сверкали гигантскими стеклами в половину человеческого роста. У резных дубовых дверей домов маячили ливрейные лакеи – будто стоящие на страже. Величина и роскошь зданий казалась Мире уродливой.