– Да уж, а зачем они его исцарапали? – капитан внимательно рассматривал предмет в виде плоского диска.
– Я бы сказал, даже не исцарапали, а налепили невесть что. Так по виду – диск и диск; вон у Ивана наверняка таких кучи, – Игорь кивнул на штурмана, который застыл изваянием у стены, не приближаясь к пилотам, рассматривающим находку. Капитан жестом поманил его и протянул ему необычный предмет. Иван покрутил его в руках, зачем-то понюхал и проговорил:
– Ну, я, конечно, могу рискнуть нашим компьютером и попытаться «прогнать» его, если он его вообще читать будет. Всё равно корабль мы бросаем, компьютер вроде пока жив, но зачем компьютеризированная система управления без корабля?
– И чего будет? – спросил капитан.
– Откуда я знаю, может, и ничего не будет. Может, он и вообще не справится с ним, компьютер-то у нас, сами знаете, на ладан дышит. Я бы выбросил, да и дело с концом.
– Выбросить всегда успеем, – осадил его Тенгел и снова забрал непонятный предмет, – ты говоришь, дрался он за него? Надо с ним побеседовать сначала. В компьютер сунуть мы и потом можем, а на нём, может, программа какая-нибудь на самоуничтожение, что тогда?
– Да, корабль наш хоть и погрызенный, но он нам ещё нужен пока, – подтвердил капитан.
– Жаль Тихона, он бы его отремонтировал, – глубоко вздохнул Тенгел.
– Не знаю, не знаю, он ведь вроде говорил, что повреждения большие, – взглянул на него капитан.
– Это он от злости! Всё равно! Он бы – отремонтировал! – упрямо свёл брови Тенгел.
– Ладно, чего сейчас спорить. Дождёмся, когда «этот» очнётся – кто он, кстати? И всё узнаем, а пока капсулы выставить и готовиться к переселению, – распорядился капитан. – Сколько нам нужно времени?
– Да суток за двое должны управиться, – ответил Тенгел и вышел из рубки.
Когда корабельный врач Мелентий доложил о том, что командир императорского космолёта пришёл в себя, капитан и его помощник тут же поспешили в специально отведённую для него каюту. Около койки раненого уже находился Игорь.
– Ага, ты уже здесь? – улыбнулся Александр. – Ну что ж, приступим.
Все подошли к пленному, у того была разбита голова и вся левая сторона лица распухла и перекосилась. Правая рука находилась в приспособлении для сращивания кости. По виду он был уже немолод, очень бледный, с белой, прозрачной кожей. Веки были опущены, на лбу и на висках выступили мелкие капельки пота, хотя в каюте было совсем не жарко. Узкие тонкие руки лежали на груди, казалось, он совсем не дышит.
– Эк ты его хорошо отделал! – изумился Тенгел.
– Да он сам виноват, – неожиданно смутился Игорь, – чего лезет как окаянный! Эй ты, как тебя зовут?
Пленный не открывал глаз и никак не реагировал. Капитан вопросительно посмотрел на врача. Мелентий – сухонький, слегка сутуловатый человечек с карими, быстро бегающими глазками-бусинками на обтянутом кожей черепе – закивал головой и скороговоркой произнёс:
– Он пришёл в себя. Он нас слышит. Можно спрашивать.
– Как тебя зовут? Отвечай! – повторил капитан.
Раненый приоткрыл глаза. Его мутный, холодный, полный презрительной злобы взгляд обвёл их всех и ненадолго остановился на капитане. Сквозь кожу на лице пленного были видны самые мелкие капилляры, жилка на виске быстро пульсировала, но он по-прежнему ничего не говорил.
– А он нас понимает? – поинтересовался Тенгел.
– Ещё как понимает! Ругался там, на корабле, как чёрт, и всё по-нашему. Я думаю, надо с ним пожёстче, – яростно рубя рукой воздух перед собой, закивал Игорь.
