– Да когда ей? – пожала плечами Домна. – Нам хоть собраться дали, а ее под белы руки и поволокли.
– И много задолжала?
– Так за последнюю неделю.
– Держи, – протянул ей пятерку хозяин.
– Да много это, Дмитрий Николаевич, – отказалась кухарка. – Тем более что неделя-то неполная вышла. Вы меня лучше назад возьмите.
– Бери-бери, – вложил ей в руки купюру Будищев. – Тут порядок еще наводить и наводить, продуктов опять же купить надо. Короче, не долби мне мозг, и без тебя есть кому. А что до места, так оно твое.
– Вот спасибо, – обрадовалась женщина. – Без места-то простому человеку худо. Да вы и сами, поди, знаете.
– Это да, – кивнул головой подпоручик, – я вот другого не знаю. Жандармы ничего не говорили, за что Гедвигу забрали?
– За что забрали, врать не буду, не знаю. А только в последнее время вокруг Геси вашей много разного народа крутилось. Все коробки какие-то приносили, потом уносили. Не тяжелые, но и не особо легкие. С бумагами, наверное, а может еще с чем. Я внутрь-то не лазила, не мое это дело. Да не смотрите на меня так, вестимо, знали мы, что Геся она, а не Гедвига. От прислуги разве такое утаишь?
– Вот как?
– Так вы сами, Дмитрий Николаевич, ее так называли, когда думали, что никого рядом нет. Опять же, наружность у нее, как ни крути, жидовская. Мы, правда, думали, что она из выкрестов, но то опять же не наше дело. В конце концов, жиды тоже люди, а плохого мы не от вас, ни от нее не видели.
Третьим квартиру Будищева посетил полицейский, очевидно вызванный дворником Ахметом.
– Здравию желаю вашему благородию, – рявкнул он, отдавая честь.
– Ефим? – удивился Дмитрий, узнав в городовом своего старого знакомого.
– Так точно, господин подпоручик!
– Не тянись, мы вроде не чужие люди.
– Э, нет, Дмитрий Николаевич, вы теперь в чины вышли, так что запанибрата никак нельзя!
– Ладно, как знаешь. Ты зачем приперся?
– Да как сказать, вашбродие, – помялся Ложкарев. – Не положено печати полицейские самовольно снимать.
– А жить я под мостом должен?
– Никак нет! Просто пришли бы в участок да сказали, мол, так и так, желаю вселиться в свою квартиру, и вся недолга! И начальству приятственно, и вам невелика канитель.
– Ладно, в другой раз не буду. Ты, кстати, как здесь оказался? Твой участок ведь на Выборгской стороне.
– Так мы люди подневольные, куда поставили, там и служим. Перевели меня.
– А штабс-капитан Деревянко?
– Уже капитан.
– Растут люди.
– Ага. Только я все еще на среднем окладе.
– Кто на что учился, братан. Кстати, ты в обыске участвовал?
– Нет. Это жандармы суетились. Они потом еще засаду здесь держали, а нас уж после вызвали, чтобы опечатать.
– Засаду?
– Ага. Только кто же так засады делает? Сначала шум подняли, прислугу выставили, а потом ждут, что сюда злодеи придут. Я чаю, политические не дурней уголовных, чтобы так подставляться.
– Понятно. Вот, значит, откуда столько окурков.
Городовой в ответ только пожал плечами, мол, бестолковые, что с них взять?
– Значит, не знаешь, что искали?
– Почему не знаю? Эту, как ее, литературу запрещенную. Вот.
– Нашли?
– А как же. Да то не беда, что книжки и эти, как их, прокламации были. Такой дряни, если поискать, в каждом доме на Невском найти можно. Нашлось кое-что и похуже.
– Это что же? – насторожился Будищев.
– Дык провода всякие. Механизмы. Из них, говорят, можно бомбу собрать.
– Какую на хрен бомбу! – поморщился Дмитрий. – Я ведь гальванер, у меня какой только электрики по всем закутам ни валялось. Дебилы, блин!
