– Есть ли у вас в селении мастер по коже?
– Да! Я провожу тебя.
Я взял костыли под мышку, и мы отправились к кожевеннику. Объяснил, что хочу обить мягкой кожей перекладины. Через полчаса-час получил готовое изделие. Я попробовал сам – неплохо.
Придя в сопровождении татарчонка к юрте, поклонившись, вошел.
Попросив подростка помочь, заставил раненого подняться, подсунул ему под руки оба костыля. Для страховки мы с татарчонком встали по обе стороны, чтобы в случае падения успеть поймать. Первые несколько шагов получились неудачные. Конечно, костылей здесь не было никогда, и он даже не видел, как ими пользоваться. Отобрав костыли, я сунул их под мышки и показал, как это делается. Бай внимательно следил, взяв костыли, попробовал сам, теперь получилось лучше. Бай тут же поспешил из юрты на свежий воздух, его можно было понять. Он, привыкший жить в движении, на коне, среди природы, три недели отлеживал бока. Но, видно, не рассчитал силы, голова закружилась, и бай пошатнулся. Мы были начеку и подхватили за руки.
– Сразу нельзя много ходить, надо постепенно, день за днем проходить больше и больше.
Татарчонок бойко переводил.
Бай улегся в постель, лицо его раскраснелось, но видно, что он получил удовольствие от прогулки. Теперь каждый день мы гуляли вокруг юрты, постепенно удаляясь дальше и дальше. За нами, держась на почтительной дистанции, все время следовали два вооруженных охранника. Я думал, что они были не для того, чтобы стеречь меня, по статусу баю не положено было ходить одному. Где вы видели хотя бы губернатора, ходящего без свиты?
В один из дней, осмелившись, я спросил у бая:
– Когда меня отвезут к мурзе?
Он рассмеялся:
– Мой отец уже купил тебя у прежнего хозяина, теперь ты мой. Такого искусного лекаря надо держать при знатном роде, а не при худом, где ты был. У меня в прислуге есть искусные кузнецы, гончары, кожевенники, златокузнец, а вот лекаря не было, а теперь он есть. Не каждый улус или род может позволить купить себе лекаря.
Так у меня появился новый хозяин, в принципе жалеть было не о чем, никакого имущества у меня не было, а сумка с инструментами всегда была при мне.
Мы отошли от селения, бай устало махнул рукой, и один из сопровождающих нас татар, подбежав, подставил скамеечку. Бай с видимым облегчением уселся. Обычно татары по мусульманскому обычаю садились на подушки, но с раненой ногой это не получалось. С каждым днем бай чувствовал себя лучше и размышлял, не пора ли снимать лубки.
Вечером сняв лубки, я осмотрел ногу, постарался прощупать кость. На мой взгляд, можно было потихоньку нагружать ногу, мышцы и так начали атрофироваться, одна нога по объему бедра была тоньше другой.
На следующий день с утра, уже без лубков, бай начал прохаживаться по юрте, наступая на травмированную ногу, но на костылях, снимая часть нагрузки с ноги. И такие упражнения мы проделывали несколько раз на дню. Отношение ко мне было как к полезной вещи – вокруг ходили татары и их домочадцы, но меня никто не замечал, я как будто был в шапке-невидимке.
Даже пообщаться было не с кем. Русских рабов в этом улусе не было. Наконец настал день, когда бай отбросил костыли и, прихрамывая, пошел сам. Я успокоил бая, заверив, что через одну луну – через месяц по-русски – он будет ходить нормально. Когда я снимал лубки, измерил длину обеих ног, она была одинакова. Бывает после травмы, когда кости срастаются неправильно, одна нога становится короче, и человек хромает.
