С точки зрения военной теории подполковник Ведьмин не видел целесообразности в таком массированном обстреле. Те же американцы, когда вели бомбардировки Ирака, наносили удары по иракской армии и объектам правительственного и муниципального управления. Там действия были понятны – уничтожалась армейская инфраструктура, взламывалась система управления сопротивлением. В Цхинвали взламывать было нечего. Здесь просто уничтожался город и его жители. С военной точки зрения артподготовке давно пора было бы закончиться, готовым к атаке подразделениям армии, свежим и отдохнувшим, пора было бы вступать в дело, а не томиться в ожидании приказа. Но «Грады» и тяжелая дальнобойная артиллерия по-прежнему работали без устали.
* * *
Они продолжали без устали работать даже тогда, когда подполковник Ведьмин со своими офицерами и группой ополченцев прибыл на пост, занимаемый осетинскими миротворцами возле села Хетагурово. Здесь еще сильнее ощущалась методичность и безостановочность обстрела, хотя уничтожать практически было уже нечего. Село перестало существовать. Но блок-пост с миротворцами стоял. Уничтожить его можно было только прямым попаданием ракеты между бетонных блоков, но таких артиллеристов-снайперов в грузинской армии не было. Да и не предназначены установки залпового огня «Град» для точечных ударов. Грузинский пост так тесно прилегал к осетинскому, что грузины рисковали крепко задеть своих. Потому на посту осетин было относительно безопасно. Бойцы спокойно устроились между бетонных блоков. Хотя слово «спокойно» совсем не подходит к тому, что творилось в душах ополченцев. Под мощным давлением грузинской военной артподготовки они чувствовали себя брошенными на съедение и обреченными, тем не менее пост не покинули и готовы были драться, как только грузины двинут в атаку живые силы.
Какое-то оживление видно было в селе, где среди пожарищ то в одном, то в другом месте мелькали фигуры людей, местных жителей, которые, потеряв уже все, теперь не боялись потерять и жизнь под обстрелом – бегали, суетились, кого-то отыскивая. Но таких было мало. Большинство из оставшихся в живых торопливо бросали горящие дома и имущество и уходили в темноту по дороге, ведущей к Цхинвали.
Ополченцами на посту командовал старший лейтенант Алыксандыр Теймуразов, с которым подполковник Ведьмин был слегка знаком. Теймуразов встретил подкрепление не сказать, что с радостью, но с надеждой. Сам Алыксандыр служил до войны в пожарной команде Цхинвали, и, хотя сейчас работы для пожарного было невпроворот, он предпочел службу другую и, глядя на остатки Хетагурово, стискивал автомат до посинения пальцев.
– Что там слышно, товарищ подполковник, «пятьдесят восьмая» выступает? – спросил старший лейтенант.
– Там, – Ведьмин кивнул в сторону, где остался Цхинвали, – слышны только взрывы... Грузины не подступали?
– Стреляли из темноты. Их миротворцы со своего поста. У них там крупнокалиберный пулемет. Раз пять по нам стреляли. И автоматы добавляли...
– Потери есть?
– Мы не высовываемся...
Бетонные фундаментные блоки, из которых был выложен блок-пост, служили хорошим укрытием не только от пуль. Такие блоки способны выдержать и выстрел танковой пушки, хотя, конечно, не устоят перед артиллерийским крупнокалиберным снарядом.
– Да... – согласился Василь Василич. – Только долго ли мы так просидим...
Просидеть здесь всем было и невозможно. Блок-пост в состоянии вместить не больше десятка бойцов, чтобы они имели возможность отстреливаться и не мешать один другому. А когда там набилось тридцать человек, ни о какой возможности вести качественный встречный огонь и речи быть не может. Как кильки в банке... А здание, где располагались миротворцы, уже почти полностью прогорело неподалеку.
