Амина остановилась и выслушала всё, а потом повернулась лицом к Аману и поведала историю о том, почему они покинули город и даже страну.
– Ты не должен был сюда приезжать, это может быть очень опасно для тебя. Если там, в Сингапуре, папа тебя ударил, то здесь, в Бомбее, он может тебя убить. Он был здесь капитаном полиции, весь город подчинялся ему. Уверена, знакомства у него остались. Более того, он приступил к исполнению своих обязанностей. Если бы не смерть моего мужа, то мы никогда бы не покинули Бомбей. Начали расходиться странные слухи, что это я отравила своего мужа, и папа, боясь потери репутации, решил, что мы должны уехать из Бомбея. Однако теперь слухи утихли, так как умерла мама моего мужа, которая и распространяла их. Теперь отец снова у власти, и я боюсь, что ты для него настоящая угроза снова вызвать эти слухи. Боюсь представить, что он может с тобой сделать.
– Мне абсолютно всё равно, я тебя не оставлю.
– А мне не всё равно, поэтому я тебя оставляю.
Амина ушла в надежде, что Аман одумается и не будет лезть в пасть ко льву. Однако Аман именно это и сделал: он отправился в полицейский участок к отцу Амины. Каковы же были удивление и шок последнего, когда он увидел у себя в участке Амана, который ещё и осмелился при всех попросить его благословения на брак!
– Сэр, я очень люблю вашу дочь и прошу у вас её руки.
– Ты? Ты что творишь, негодяй, ты понимаешь, что ты сейчас делаешь?
– Да, сэр, я прошу дать мне возможность сделать вашу дочь самой счастливой.
– Ты сейчас позоришь меня и наши традиции. Ну ты об этом пожалеешь! В камеру его.
И с этого момента начались настоящие испытания для Амана, но он был готов терпеть всё ради своей любви. Любой другой бы бросил эту затею, сломался бы, но не Аман. Ночью, когда весь город уже спал и можно было не опасаться каких-либо неожиданных проверок, отец Амины приказал своим подчинённым побить его, чтобы он навсегда забыл и Амину, и дорогу сюда. Его били почти всю ночь, стараясь не трогать лицо. Бедный Аман, как же ему было больно, нет, не физически, физической боли он уже почти не чувствовал, ему было больно душевно: как можно быть таким зверем и не иметь в себе ни капли любви, хоть самой малости! Утром Барбар, отец Амины, зашёл в тёмную, холодную камеру Амана.
– Ну что, Аман, всё ещё хочешь любви?
– Да, сэр, но только любви вашей дочери.
– Да что ты заладил – «ваша дочь», «ваша дочь»! У тебя там мало девушек, что ли, что ты приехал сюда, в богом забытое место?
– Такая, как ваша дочь, только одна на свете, сэр, и я хочу сделать её счастливой.
– Неужели ты ещё не понял, что не бывать этому никогда?
– Сэр, я всё же верю, верю, что в вас ещё осталось хоть что-то человеческое, осталась хоть капля любви и сострадания.
– «Верю», «сострадание»… Ты пытаешься казаться верующим индийцем или что?
– Нет, сэр, я такой, какой есть, и стал таким благодаря вашей дочери, до этого я был наглецом и бездельником. Но теперь, когда я влюбился, я стал очень серьёзным, сэр, и всерьёз люблю вашу дочь.
– Слушай, теперь я снова стал начальником полиции, и с финансами у меня снова всё в норме. Хочешь, я дам тебе денег, чтобы хватило на всю жизнь, только оставь мою дочь в покое! Больше я ничего не могу тебе предложить.
– Какой же вы всё-таки зверь! Правду о вас говорят: ваша семья живёт в страхе, а не в любви. Неужели вы этого ещё не поняли? Разве можно любовь продать за деньги?
