Стрессэнергосбыт - страница 10

Собеседование с генеральным директором Геннадием Петровичем Сахаровым и Иваном в «Пушкине» вышло занятным. Оказалось, у банка была необычная, но очень эффективная стратегия хэдхантинга. Раз в полгода генеральный директор и старший аналитик выискивали положительные аномалии в отчетности других банков, выясняли их причину и, если такой причиной был конкретный человек, предлагали ему зарплату втрое выше рынка и переманивали в штат. Так Аглям понял, куда стремительно пропал его начальник. Причина кадровой ошибки выяснилась благодаря Ивану, случайно увидевшему досье на Агляма в офисе генерального директора. Он схватил папку и громко воскликнул: «Ха! Я знаю этого мужика, он чертов финансовый гений!»

После улыбочек и комплиментов Агляму предложили тестовое задание: двадцать пять папок с данными кредитных заемщиков, у которых на неделе подходил срок следующего платежа. Нужно было определить, кто внесет платеж вовремя. Аглям из вежливости полистал содержимое папок, хотя уже прекрасно знал: восемнадцать заемщиков заплатят в срок, пятеро – с задержкой, один – с испанским именем и русской фамилией Федотов – еще несколько лет будет исправно платить, но потом резко перестанет, а один – самый надежный – больше не заплатит никогда.

Сахаров посмотрел на отметки Агляма и с сомнением ухмыльнулся.

– Не может же наша аналитика во второй раз ошибиться, – сказал генеральный. – Причина успеха казанского отдела скоринга явно в вас. Я в замешательстве. При этом вы, очевидно, не пользуетесь статистическими методами для предсказания результата возврата кредитов.

– Давайте поговорим через неделю, – сказал Аглям. – А пока можете сформулировать оффер.

Оффер пришел через три дня и превзошел самые смелые ожидания Шарафутдинова. Помимо жирнейшей зарплаты ему предлагались должность начальника отдела скоринга и ежеквартальные бонусы в процентах от возвращенных кредитов. Кроме этого, ему предлагали взять на себя анализ обязательств корпоративных заемщиков, что он с удовольствием и сделал.

Всего за несколько лет своей работы Аглям вывел банк в топ-50, а затем и в топ-30 по капитализации. Его несколько раз пытались перекупить, но Сахаров неизменно улучшал ему условия, понимая, что с таким сотрудником перспективы безграничны. В конце концов служба безопасности пустила слух, что своими невероятными результатами банк обязан не Агляму, который был просто ширмой, а новейшему алгоритму одобрения кредитов. Теперь конкуренты тщетно охотились за этим алгоритмом. Жизнь Агляма постепенно превращалась в мечту – он занимался тем, что ему нравилось, не перенапрягался, квартира в Казани превратилась в пентхаус на Остоженке, а подержанный «пежо» – в еще более подержанный, но значительно более дорогой «шевроле-камаро» 1969 года.

Одним ничем не примечательным июльским утром Шарафутдинов подрулил к банку, поздоровался с охраной, вежливо кивнул секретарше и зашел в свой кабинет. На столе дымилась чашка кофе, который ему начинали готовить, как только желто-черная морда его автомобиля въезжала в подземный паркинг. Шумно выдохнув, Аглям развалился в кресле и включил вибромассаж. В последнее время он стал резко набирать вес, и это беспокоило его. Непыльная работа не отнимала много времени, семью он так и не завел, поэтому практически каждый день после четырех часов дня он уезжал из офиса, а оставшееся время проводил в неумеренных возлияниях в кругу друзей-банкиров. Быстро просмотрев несколько запросов на краткосрочные кредиты, он одобрил почти все – страна была на подъеме, у людей было много денег и хорошие перспективы. Аглям потребовал еще кофе и затравленно посмотрел на край своего огромного стола с зеленым сукном (такие столы обожал его отец, и это была как будто дань его памяти), где скопились папки с заявками на долгосрочные займы – от десяти лет и больше. Руководство уже давно просило его заняться ими, но он все откладывал и откладывал. Его дар требовал определенных усилий: чем больше запрашивалась сумма по кредиту и чем чаще он им пользовался, тем больше сил это отнимало. Выяснилось это только в «ЖБИ-Банке» – на предыдущем месте работы он одобрял копеечные суммы, да и был моложе и бодрее.