Стрим - страница 29

Не сложится у нас с Владимиром Георгиевичем, ох не сложится. Поставлю начальству на вид несогласное поведение подопечного, и пусть ему вместо меня дадут какую-нибудь молоденькую цацу, которая будет целыми днями ногти красить и по телефону трещать. Как поживет с ней с недельку голодный да неумытый, еще заплачет обо мне. Да поздно.

Но все-таки сердце у меня доброе, жалостливое. Перед тем, как передать Владимира Георгиевича молоденькой цаце, я к Леше-то зашла, попросила, чтобы он уж не забывал старика по-соседки. Леша обещал. Неплохой он в общем паренек, за что его так Владимир Георгиевич невзлюбил, старый хрыч. Напоследок сказала Леше, чтобы он зашел к нам в соцзащиту. Там, я слышала, действует программа для молодых. Помощь в оказании квартир.

– Владимир Георгиевич, зря вы так! Я к вам всей душой! Вспомните, сколько я вам продуктов одних перетаскал. Не говоря про уборку и прочую помощь по хозяйству.

– Лешенька, спасибо тебе огромное! Оставь пакеты в прихожей, и можешь идти.

– А как вы один со сломанной ногой будете?!

– Зоя Васильевна сказала, что пришлет мне молоденькую цацу с телефоном и ногтями. Так что не волнуйся, не пропаду.

– Но она же, наверное, ничего не умеет, не знает! Как что делать, как вас поднимать, когда в туалет, или как яичницу делать, чтобы желтки не разбились! Как вы любите! Сейчас вы одну ногу сломали, считай, повезло! А если что более серьезнее со здоровьем? Гипертонический кризис?!

– Криз, Леша, а не кризис. Ты скажи, чего ты так ко мне прицепился? Зачем сюда ходишь? Тебе квартира моя нужна после моей смерти? Так не будет никакой квартиры. Я уже написал завещание на свою дочь. Они с мужем в Мурманске живут, со своим ребенком и двумя кошками. И будут не прочь переехать в Москву.

– Владимир Георгиевич, как вам не стыдно такие слова! Я всей душой! Вижу вашу старость по-соседски. Соседи как-никак. Продукты вам носил. Полы мыл. А вы теперь квартирой попрекаете! Имейте совесть!

– Ладно, ладно, Алексей. Не кипишуй.

– Сами вы не кипишуйте!

– Ты хороший парень, Леша. Но я правда не понимаю, что тебе от меня нужно.

– Да у меня у самого есть квартира! У бабушки в Екате. Она мне уже тоже ее отписала. Как вы своей дочке. Трешка! Продам ее и куплю здесь!

– Успокойся, Алексей.

– На «Добрынинской»!

– Хорошо, на «Добрынинской». Мир?

– Я скажу «мир», а вы потом опять ругаться и попрекать.

– Не буду ругаться, обещаю. Знаешь что, Леш? А давай-ка пообедаем с тобой. Сделаем как раз яичницу. Нарезочку сервелатную достань. А у меня коньячок там оставался.

– Я не пью, Владимир Георгиевич.

– Чегой-то ты не пьешь?

– Во-первых, это дорого. Во-вторых, я от алкоголя немного дурной становлюсь.

– Ну, тоже правильно. Помоги-ка мне встать. Так, пойдем на кухню. Потихоньку. Как ты все-таки умеешь… Леша, ты сиделкой не работал раньше? Шутка, Леша. Я с тобой давно хотел поговорить, Алексей. Как мужчина с мужчиной.

– Про баб, что ли?

– О них, в том числе. Леша, ты бы поменьше внимания уделял таким мелочам, как цены на картошку и как ты сэкономил двадцать рублей, сходив в «Пятерочку» вместо «Перекрестка».

– Понимаю, о чем вы. «Пятерочка» это цена. А «Перекресток» это качество. Но не все могут знать, что на самом деле это один и тот же магазин. И продуктовые наборы. И продуктовые корзины. Просто в «Перекрестке» уловки маркетологов. А в «Пятерочке» справедливо.

– Нет, Леша, я в принципе… Мужчине не идет такое крохоборство.