Он стоял надо мной и кричал, а у меня слезы текли по щекам — такого я никак не ожидала. Неужели можно быть настолько бесчувственным? Ему меня совсем не жалко?
Он схватил меня за шкирку, а я стала упираться ему в грудь ладонями. Было страшно, но язык онемел, глаза едва открывались. Он зашвырнул меня в ванну, включил холодную воду и стал поливать из душа. Наклоненная через бортик, я смотрела на то, как текла вода, а на душе было тяжело.
— Оклемалась? — выключив воду, прокричал Миша.
Я сдёрнула полотенце с сушилки и вытерла лицо, завернула в него мокрые волосы.
— Еще раз меня тронешь — пожалеешь, — дрожащим голосом сказала мужу, поворачиваясь к нему лицом.
— А что ты сделаешь? Начальнику позвонишь? Наверное, вы уже далеко зашли? — вновь схватил меня, только уже за шею, и сжал пальцы.
Я стала бить его, стараясь сделать ему так же больно.
А если бы я сейчас сына привезла? Если бы он это все увидел? Не дай бог еще и на ребенка поднял бы руку! Я вымещала злость, а Миша легко и просто вытолкал меня из ванной и швырнул на диван в зале.
— Угомонись, истеричка, — вновь двинулся на меня.
— Я угомонись?! Кто тебе дал право на меня руку поднимать?! Ты совсем обнаглел?! — кричала, но было страшно, адреналин бешено разгонял кровь.
Я хотела встать, но Миша опять толкнул меня, и я свалилась на стол. Угол столика больно впился в бок.
— Уходи! Уходи и больше никогда не появляйся здесь! — простонала, сжимая место удара.
Но болело все тело. Даже рук не хватит, чтобы растереть ушибы от всех его тычков.
— Ты забываешься. Это и моя квартира. Я за нее ипотеку платил! Так что никуда я не пойду.
Я села и посмотрела на мужа. Он как ни в чем не бывало развернулся и пошел в кухню. Закрыла глаза, досчитала до десяти, слегка успокоила сильно колотившее в ребра сердце. И растерялась.
Что теперь делать? Если я сейчас встану и начну собирать вещи, а Миша опять озвереет? Он снова на меня накинется? Так нельзя! Я такого отношения не заслужила.
Я подскочила, добежала до прихожей, быстро сунула ноги в балетки, схватила сумку и выскочила на улицу. Плевать на вещи, главное, чтобы он меня больше не бил. Не трогал. Просто оставил в покое. Если я дам слабину, начну разбираться в его поведении и искать ему оправдания, то ни к чему хорошему это не приведет. Он рано или поздно поступит так же! Нормальный мужчина бы ни за что в жизни не поднял бы руку на любимую женщину!
Я бежала, потому что боялась — вдруг он побежит за мной. Он же не в себе… И что мне делать? Я достала телефон и позвонила Лене.
— Привет, подруга, как твои дела? — она была веселой, и мне стало стыдно, что я ей сейчас испорчу настроение.
— Миша поднял на меня руку, я ушла из дома. Лен, я в панике! Не знаю, что делать…
— Ты все правильно сделала. Документы с собой?
— Да, и мои, и Илюшины в сумке еще с того дня, как его в лагерь отправляла.
— Приезжай ко мне. А вещи потом заберем.
Я взглянула на дом, в котором так долго жила, развернулась и пошла на остановку. Люди на меня косились, потому что волосы мои были растрепанные и мокрые, макияж потек. В голове отчаянно бились мысли, что я поступала неправильно, надо вернуться домой, но подъехала маршрутка, и я сразу запрыгнула в нее.
На нужной остановке вышла, быстро дошла до дома к Лене и позвонила в домофон. Она даже не спрашивала, кто пришел, сразу открыла, и я поднялась к ней.
Она ждала на лестничной площадке. Стоило ее увидеть, слезы потекли рекой. Лена обняла меня крепко, сжимая больной бок, я зашипела, и она отпустила меня, схватила за руку, но и оно тоже болело. Я вскрикнула.
