– Нет, я здесь просто общаюсь с посетителями или просто составляю компанию во время игры в карты. И не более. Не верите, можете спросить Нинель, она подтвердит это. И, кроме этого, я вообще не была еще с мужчиной, – вот тут уж я хотела просто провалиться сквозь землю, говоря такие слова, поскольку чувствовала себя кобылой, которую нужно было продать подороже.
Мужчина приподнял бровь и в его глазах уже появился интерес, это было видно сразу, как только я сказала то, что сказала.
– Похвально, – проговорил он. – А скажи мне, Валерия, чем тебе неугоден тот мужчина, о котором ты говоришь? Здесь ведь все могут сделать то, о чем ты просишь меня. С его стороны уже есть интерес, а значит все то, о чем ты говоришь в плане такого рода помощи тебе, более чем осуществимо, на мой взгляд. Ты ведь меня не знаешь совершенно и идешь с такой просьбой именно ко мне. В чем причина такого интереса именно к моей персоне? – прищурил он глаза.
– Потому, что я сама так решила и уж в этом вопросе хочу сама решать, к кому идти, с кем быть и почему, – строго ответила я, на ходу придумывая несуществующую причину от несуществующего домогательства.
– Тебе нужно, чтобы я помог тебе встать на ноги, вернул тебя в институт, сделал так, чтобы на тебя косо не смотрели нигде и освободил тебя от пристального внимания того человека. Я правильно тебя понял? – спросил мужчина.
– Правильно, – ответила я.
– А взамен ты будешь со мной?
– Буду с вами, – ответила я, лихорадочно пытаясь сохранить самообладание.
– У тебя глаза горят таким бешеным огнем, видно ведь, что ты просто в край не принимаешь того, о чем говоришь, – строго сказал Виктор.
– Мало ли чего я не принимаю или принимаю. Я должна встать на ноги, иначе погибну от такой жизни, когда каждый может одним словом все смести на моем пути. Я так не хочу. Будь хотя бы правдой то, в чем обвинили папу, я бы может и смирилась. Но это ложь, я знаю это. И почему я теперь должна нести на себе бремя той лжи, которая в свое время привела его под расстрел? Почему даже эта моя работа ставится под вопрос и то, чем я здесь занимаюсь, могут интерпретировать так, как кому-то это может быть выгодно? Почему, если кто-то знает иностранные языки и общается с иностранцами, то это просто общение, а мне же можно приписать сразу, не колеблясь, шпионаж? – чуть не плача ответила я, вспомнив слова Александра.
– Хорошо, я понял, – ответил мужчина. – Жить постоянно в напряжении действительно очень сложно. Мне только интересно вот еще что. Раз отца твоего расстреляли за такое преступление, как вы с матерью-то никуда не были отправлены? Обычно другая судьбы ждет семьи тех, кто таким образом провинился. А вы просто уехали в другой город. Кто помог вам, Лера?
Я нахмурилась, поскольку никогда не задумывалась над этим.
– Ладно, это и правда дело прошлое, – сказал Виктор, понимая, что я просто знала только то, что мне было разрешено знать и не более.
В этот момент в зал вошел Александр и найдя меня взглядом прошел мимо, кивнув мне, затем занял столик неподалеку. На моем лице, наверное, промелькнула целая вереница чувств. Виктор посмотрел в сторону Александра, потом на меня и сказал:
– Это тот мужчина?
– Да, – сухо ответила я.
– Офицер НКВД такого полета занимается тем, что принуждает девушку к отношениям? – недоверчиво усмехнулся он. – Да он же в два счета может все для тебя сделать, и ты в шоколаде будешь, девочка. И отношения с ним поперспективнее будут, чем со мной. Там, глядишь, и замуж может выйдешь, да как страшный сон забудешь свои проблемы.
