Ветер и звук, похожий на колокольный звон, пришедший из Тибета или изнутри тебя самого. Это то, что ты чувствуешь и видишь сейчас, ты не понимаешь, не думаешь, ты не умеешь этого. Ты похож на младенца, спеленатого в собственное большое и требовательное тело.
И вдруг ее взгляд. Он направлен на тебя из-под чуть опущенных ресниц. Вокруг тебя начинают неистовствовать прислужницы. Они одна за другой достигают развязки, с криками приходят к разрешению от бремени великого. Ни одна не может выдержать взгляд королевы. Только ты трепещешь, но садистская ее натура не дает тебе присоединиться к крикам и стонам, тебе кажется, что звуком ты уменьшишь это сладостное давление и осквернишь свою случайную святыню.
Твой вид умоляет о снисхождении, о милости, о ласке. Так она приходит в третий раз. Ноги ее широко раздвинуты, она возбуждена, тяжело дышит. Под нежным атласом возникают бугорки. Она то и дело прикрывает глаза, купаясь в возбуждении твоем и своем. Ты своей кожей ощущаешь, как приоткрываются ее створки, потревоженные внутренними соками. И у тебя пересыхает в горле. Ее нектар, вот, что тебе нужно, чтобы утолить жажду.
Тебя окружает атлас, темный атлас. И опиум. Она стоит над тобой с широко разведенными ногами. Ты приоткрываешь ширму темного атласа. Кожа ее белая, нежная. Ты не решаешься прикоснуться руками, они слишком грубы для такой кожи. Губами ты прокладываешь свой путь. Ее створки открываются тебе, твоему дыханию, твоему горячему рту. Густой аромат опиума впитывается в тебя, ты теряешь голову, теряешь себя в ней и… просыпаешься, вырываясь из сладостного забытья криками.
Это просто опиум, это дурманящий дым кальяна, это только сон.
Ты подходишь к зеркалу и видишь ее. Она смотрит и исчезает. Так она уходит.
– Стоп! Неужели нельзя ей поправить грим? Актриса плачет – грим течет: это выше вашего понимания?! – выходил из себя режиссер.
Актриса не плакала, даже не думала. Все было куда прозаичнее – у нее была страшная аллергия на эту тушь. Издержки профессии – ничего не поделаешь. Малый бюджет, дешевый и не очень хороший грим, да и фильм, в общем-то, тоже. По крайней мере, не надо по-настоящему плакать, глаза и так слезятся, к тому же ощущение такое, будто в каждый сыпанули по «килограмму» песка. Да, придется снова лечить их чайными примочками – единственное эффективное средство между съемками.
«…Подружка главного героя, похищенная инопланетянами в далеком космосе… одна… над ней измываются инопланетяне, а потом она сама становится инопланетянкой или рожает зеленого человечка… это еще я не решил…» – вспомнила она монолог режиссера. Жар и пафос, с которым он пересказывал ей всю эту чушь, похоже, он не просто во все это верил, но и восхищался гениальностью сценариста, которым и был – фильм-то малобюджетный…
Ну а что ей еще оставалось? Она актриса – значит должна уметь играть все от трагической судьбы до фарса светофора. Трагизм героини был комичным, и даже ее игра не могла это поправить. А впереди еще пошлая сцена спасения с прыщавым идиотом – главным героем. Но она, со стойкостью Марии Стюарт перед казнью, встала на свой крестик под душный искусственный свет…
– Любимая, ты слышишь меня? – Пауза.
– Что они с тобой сделали? – Пауза.
– Я тут все разнесу… – На счет три он встанет: раз… два… три.
– Глен, – ее слабый голос.
– Милая…
– Слушай, это важно.
– Они имплантировали мне капсулу со страхом…
