В колхозе поселили студентов в крепкий дом, стоящий на отшибе. В нем были две комнаты: зал, кухня и длинная веранда. C одной стороны – парадный вход, с другой – выход во двор, окруженный сараями и высоченным забором.
Замков и запоров в доме не было. После обеда привезли несколько толстых матрасов и раскладушку для руководителя. Девушки заняли большую комнату, а мужчины – маленькую. Кормить обещали в столовой, в поле.
Первую ночь провели более или менее спокойно. Двери загородили чем-то тяжелым и уснули тревожным сном, изредка вздрагивая от шума мотоциклов и мопедов под нашими окнами. Это деревенские кавалеры сообщали таким грохотом о присутствии. Замки в доме поставили на следующий день.
Позавтракав чаем с домашними печенками, студенты поехали в поле. Собирать картошку – удовольствия мало. Во-первых, работа внаклонку, во-вторых, ведра тяжелые. Картошку носили в редкие кучи на грядках, потом складывали в мешки. Грузили на машины парни.
Часа через четыре повезли на обед в столовую на полевом стане. Пахло едой вроде неплохо, но когда раздали тарелки со щами, увидели плавающих мух.
– Мухи в тарелках! – кричали поварам.
– Диво какое? – равнодушно спрашивали они, – мух не видели?!
– Но не в тарелках же!
– А у нас везде мухи, – отвечали, – никуда не денешься. Пока тарелки несете до стола, они в них запрыгивают!
Студенты выскочили из-за стола, не пообедав, и вернулись домой вечером голодные.
А дома нас ждал джентльмен Ваня. От сочувствия к нашему горю у него сначала скуксилось лицо, но быстро вернулось в первоначальный вид, и он решительно сказал.
– Не расстраивайтесь, я сейчас напеку блинов
И этим рассмешил. «Какие блины? У нас ничего нет». Но Ваня уже отправил наших мальчиков в магазин за продуктами, а сам пошел во двор колоть дрова.
Примерно через час вся наша команда из двадцати человек трескали блины и нахваливала повара. А он стоял в фартуке, довольный и счастливый, и подтаскивал горяченькие блинчики.
С этого дня Ваня каждое утро кормил ребят блинами. К еде на полевом стане постепенно привыкли. Из тарелок, сморщившись, выбрасывали мух, и густо намазывали хлеб горчицей, стоящей в изобилии на столах. «Для дезинфекции», успокаивали мы себя.
Мухи в супе были не единственной проблемой в деревне. Два раза в неделю студенты ходили в клуб на танцы. Как принято в деревнях, за городскими приударили «местные», а девушки городские в таких кавалерах не нуждались. Начинались драки между местными и студентами. В финале вечера мы как сумасшедшие бежали с танцев до нашего дома, стоящего на отшибе села, надеясь спрятаться.
Силы неравные. Местных много, и это сильные деревенские парни, а наших четверо мальчиков-первокурсников, которые и драться-то не умеют. Студентам, конечно, доставалось, но они продолжали защищать девушек. Местные встречали ребят днем у магазина, и били пару раз. Я понимала, что так продолжаться не может. А на танцы хотелось ходить. Однажды подговорила нашего парня, чтобы он постарался узнать об их главаре, кто инициировал драки. Из выуженных сведений узнали, что учиться этот заводила в техникуме в моем городе, который славился разными группировками боевых девушек. И тогда на танцах, в начале следующего вечера, я подошла к нему.
– Оказывается ты учишься в моем городе, студент? А знаешь какие там боевые девушки?
– Знаю, – сказал он, усмехаясь.
– Так вот, если не оставите нас в покое, по моей просьбе эти девушки будут «встречать» и «провожать» тебя каждый день.
