– С мясом, – уточнил полковник и тут же спохватился: – Не ем выпечку, мне врач запретил.
Я прикинулась дурочкой:
– Ой, совсем забыла! Увидела у тебя в руке…
– Решил птичек покормить, – живо солгал Дегтярев.
Ну почему умный следователь, человек, который за версту чует ложь, имеет огромный опыт разоблачения людей, хитрости которых позавидуют все обезьяны мира, вот по какой причине он сам не способен соврать?
– Нашим сойкам, дятлам и белкам определенно может понравиться пирог, – стараясь не расхохотаться, заметила я, – у тебя на лице крошки.
– Крошки? – повторил полковник.
– Да, – подтвердила я, – от выпечки! Но понимаю, ты ее просто попробовал, как ответственный человек. Вдруг еда отравлена?
Александр Михайлович заморгал, начал кашлять. И тут раздался звонок в дверь. Со словами «немедленно открой» Дегтярев ушел, а я впустила в прихожую женщину, одетую в серую куртку. На дворе апрель, но погода теплая.
– Добрый день, – тихо поздоровалась она, – меня зовут Алевтина Федоровна Зубарева. Договаривалась о встрече сегодня в пол-первого.
– Рада вас видеть, – заулыбалась я, – проходите, пожалуйста.
Клиентка вынула из сумки мешок со сменной обувью.
– Не снимайте ботинки, – предложила я.
– До сих пор боюсь, что покойная мама узнает, дочь потопала в дом, не надев тапочки, и меня убьет, – улыбнулась Алевтина. – Пятьдесят три года недавно прозвенело, а я до сих пор побаиваюсь родительского гнева.
Пройдя в кабинет, Зубарева села в кресло и смущенно пробормотала:
– Не знаю, с чего начать. Никогда не общалась с полицией.
– Мы частное детективное агентство, – улыбнулся Собачкин, – не имеем права задержать вас, даже если кто-то задушили.
– Ой нет, – замахала руками Зубарева, – на такое не способна. Вообще-то убить решили меня! Хотя, может, просто делаю из мухи слона?
– Полагаете, ваша жизнь в опасности? – задал свой вопрос полковник.
Алевтина вытянула правую руку и начала загибать пальцы.
– В декабре прошлого года, тридцать первого числа я отравилась. Спать легла поздно, пока со стола убрала, гостиную в порядок привела… Угомонилась в четыре утра, в семь будильник прозвенел, надо вставать, завтрак всем готовить. Пытаюсь сесть, а не могу. Голова кружится, сердце то бьется, то замирает, тошнит. Испугалась, вдруг в яйцах, которые для домашнего майонеза использовала, имелся сальмонеллез. Беру продукты лишь у проверенных продавцов, знаю их не один год. Но всякое возможно.
– Врача вызывали? – спросил Семен.
– Да, – кивнула посетительница.
– Из какого медцентра?
– Клиника «Форкинс», – уточнила женщина, – меня отвезли в стационар. Сказали, что пищевое отравление. Я решила, что рыба или яички виноваты.
Кузя уставился в один из своих компьютеров.
– Провела в больнице две недели, – продолжила Алевтина, – вернулась домой. В феврале, третьего числа ни с того ни с сего решила себе праздник устроить. Купила в кондитерской кусок торта, безе со взбитыми сливками и клубникой. Поставила коробочку в холодильник, занялась домашними делами.
Гостья опустила голову.
– Имеется у меня грешок. Люблю поздно вечером, когда все уже по своим комнатам разбрелись, лечь в кровать, взять книгу и… что-то съесть! Прямо антидепрессант оно для меня. Валерий Николаевич, мой покойный супруг, всегда жену за такое поведение ругал. Он часто в командировки отправлялся, летал и по России, и по другим странам. Если мужа нет, я непременно с тарелкой в койке. Коли он дома, то так не поступаю. А когда Валерий Николаевич построил дом и сделал раздельные спальни…
