Среди прочего, мама спросила ее:
– Как заколка? Ты вчера сказала, что сломалась.
Наверное, в такие моменты люди давятся едой (завтрак, к счастью, уже закончился для нее).
– Мам.
– Что?
– Это я тебе говорила?
– Про что?
– Ну, что сломалась заколка.
– Да, вчера. Ты не помнишь?
– Вспомнила. Наверное, вчера устала, поэтому забыла.
– Ты мне вечером крикнула из комнаты, что сломалась, когда ее снимала.
– Точно, вспомнила.
И действительно, она помнила, пусть и смутно из-за нахлынувших на нее в тот момент эмоций, что снимала ее с головы резко, крепко сжав рукой, отчего та хрустнула и переломилась. С досады она то ли уронила, то ли бросила заколку на пол.
Решив еще раз все проверить, она торопливо встала и пошла к себе. Заколка лежала на том же месте. Снова осмотрев со всех сторон покрытую глазурью ракушку и нехитрый металлический механизм, прикрепленный с изнанки, она убедилась, что с утра все осталось так же. Но вечером было по-другому, и теперь она в этом уверена.
***
Около полудня она вошла в бабушкину комнату. Вокруг было чисто и все привычно стояло на своих местах: порядок поддерживался в равной мере во всей квартире. Но помещение теперь стало нежилым, что ощущалось в его воздухе, искусственном и немного пахнущем затхлым.
Заглянув в выдвижной ящик, начала искать. Среди десятков сложенных там предметов попадалось многое, что вызывало интерес к оставшейся в прошлом жизни. Дедушкин портсигар со слегка помятым краем, который бережно хранился как память о нем, многочисленные клубки и мотки ниток, открытка с видом южного города, на вид годов семидесятых.
Вскоре она нашла металлическую коробку, в которой лежали бабушкины украшения. Желтую, закрытую такого же цвета крышкой. Перебирая содержимое, она пыталась найти что-то еще. Но остальные вещи, вроде стеклянных бус, не представляли собой ничего особенного. Мысленно она предположила, что все они сделаны позже, лет тридцать-сорок назад.
Затем она продолжила изучать содержимое ящиков. Ничего интересно ей не попадалось, но лишь до того момента, когда взгляд упал на фотоальбом: широкий и прочно переплетенный, лежавший на самом дне нижнего ящика, под стопкой старых документов, не имеющих уже ценности.
Она поймала себя на мысли, что почти ничего о бабушке не знает. Родители иногда пересматривали старые фото, и даже пытались показывать ей, особенно, когда она была младше. Но люди на черно-белых фотографиях казались ей чужими, а сами фотокарточки – тусклыми их отпечатками, отчего она не проявляла к ним интереса и не запоминала ничего из увиденного.
Теперь она смотрела на них немного по-другому. Захотелось узнать чуть больше. Каждая фотография обрела важность, хотя и неясно было, какой от них может быть толк.
Она знала в общих чертах, как бабушка прожила свою жизнь. О рождении в маленьком городе и переезде в более крупный. Про учебу в педагогическом и про то, что работала она учителем до самой своей пенсии. В общем-то все. С бабушкой она, конечно, общалась, но не слишком много, и почти никогда не спрашивала про ее прошлое.
Теперь, на фотографиях, прошлое открывалось по-новому. Вместо фамилий, звучавших иногда в семейных разговорах, на фото были живые люди. Или просто она смотрела на те же снимки чуть более внимательно.
Так некоторое время она листала альбом, пока на глаза не попалась фотокарточка, совсем старая, судя по возрасту изображенных на ней людей и обстановки.
