– Реа…
– Молчи, Май.
– Тигрица…
– Да, Королева?
– Пусти. Я не сбегу.
– Слово?
Я сглотнула.
– Слово.
Тигрица отпустила меня, помогла усесться у стены. Села рядом.
Я отвернулась. Ничего не хочу. Хочу проснуться. Или умереть.
– Тигра…
– Что, котёнок?
– Нер… нертфеллин – это плохо?
– Очень плохо. Если бы Лас умерла, Саванти отправился бы в яму с собаками.
Я снова сглотнула.
– Что будет?
– Будет много грязи, тахе. Наркотики – вещь страшная. Вряд ли за этим – один человек. А у нас мало времени. В таких случаях привыкли рубить сплеча. Властям нравятся показательные процессы. Когда человек по десять казнят, для примера.
Я закрыла глаза.
Время тянулось бесконечно.
Шаги.
Саванти.
– Реа, надо где-то посидеть, подумать. У нас минут десять, не более.
– Что случилось?
– Дени умер.
Я оцепенела. Язык примёрз к гортани. Нет… невозможно…
– Как? – Реа казалась самим спокойствием.
– Нертфеллин. Судя по симптомам – две-три сотни предельно допустимых. Может, больше. Его оглушили и влили эту гадость… Ампулу или две.
Я силилась выговорить хоть слово. Дени… идёт по коридору… Лас не может догнать его.
– Дени умер… – проговорила я чужим голосом. – Лас умерла…
– Лас жива, девочка, – возразила Тигрица мягко.
– Нет! – я вскочила. Реа попыталась поймать меня, я с размаху стукнула её ребром ладони по голове. Она охнула, упала на колени. Саванти опешил, когда ему в глаза уставился зрачок «Ската».
– Не подходи, Саванти! – я сорвала телефон… сели батарейки… швырнула его в сторону. Взяла «свисток». «Свистнула» изо всех сил. Ну же… Отзывайтесь!
– Диспетчер, – отозвался «свисток».
– Лас! – закричала я. – Спасите её! Она… реанимационная…
– Номер? – спокойно спросил голос.
– Спасите! – закричала я снова. Тигрица подняла голову и застыла, увидев пляшущий в моей руке пистолет.
– Май, – Саванти скрестил руки на груди. Говорил ровно, дружелюбно. – Назови им номер. На обратной стороне свистка.
– Два-пять-шесть-семь, – торопливо прочла я.
– Слушаю вас.
– Помогите ей! Лас, у вас в реанимационной! Она умирает!
– Кто говорит?
– Дай мне, – велел Саванти таким кротким голосом, что я подчинилась, бросила ему свисток. Отступила на шаг, продолжая удерживать их обоих под прицелом.
– Два-пять-шесть-семь, – произнёс Саванти. Тигрица нервно пошевелилась. – Масстен, это Призрак. Красный код. Пять-два-три. Немедленно в реанимационную. Отбой.
Призраки шли и шли. Лас идёт за Дени. Саванти – тоже призрак.
– Поздно, – я отступала, продолжая держать их обоих на мушке. Заметила, только теперь, что не сняла с предохранителя. Сняла. Взяла оружие двумя руками… едва удержала, так они тряслись.
– Ей помогут, – Тигрица всё ещё стояла на коленях. – Не надо, девочка. Прошу.
– Нет, – сознание заполняла всё та же звенящая пустота. Дени послушался того, что ему сказали по телефону. А эти? Чем они лучше?
Я отступала. За угол. Только не у них на глазах.
– Май, – Саванти оставался спокойным. Только голос его стал печальным. – Так ты никому не поможешь.
Я повернула за угол.
Сорвала диадему, отбросила её. Жарко. Расстегнула верхнюю петельку.
Опустилась на колени. Приставила дуло к подбородку.
Сил не хватало нажать на спусковую скобу.
«Живи, Май».
Зачем?
«Пожалуйста, живи».
В глазах потемнело. Торопись, Май, пока они не бросились спасать тебя.
«Ради меня, ради себя».
Пистолет стал страшно тяжёлым. Не смогла его удержать. Краем глаза заметила, что Тигрица метнулась ко мне.
Пустота.
