– Смотря сколько братков и в каком я состоянии здоровья. И угрожают ли братки кому. Если угрожают – драться по-любому. Если просто вышли с численным превосходством – бежать. Сдаваться – только в том случае, если это входит в условия моей миссии, например, прикинуться жертвой или завербоваться к ним. Есть, правда, ещё один вариант – вступить в переговоры.
– Этот вариант с переговорами обожают использовать Охотники Воды, – вставил Грифон. – Хороший вариант, иногда прокатывает.
– И ещё один вопрос. Если у Томберов появились сильные маги, как нам быть?
– Я бы сказал – убить этих сильных магов с помощью Белых сильных магов, ведь ты называешь меня маньяком. Но у Охотников Воды стратегия тоже неплохая: перевербовать этих сильных магов от Томберов на Белую сторону.
– Понятно. Над этим надо подумать… – я встала. Потому что посмотрела на часы и сочла, что дальше оставаться здесь неприлично, Грифону наверняка надо поработать. Кого-то сжечь в крематории, например. Да и вообще, я тут засиделась.
Грифон тоже встал:
– Иногда нужно наоборот быть безумным и бездумным, отбросить мозги – они только мешают. Я подброшу тебя туда же, откуда взял. Буду последовательным маньяком, – пошутил он. С бесстрастным выражением лица, разумеется.
– Я не знаю, когда мы ещё сможем поговорить. Майло хочет дать мне миссию… – проговорила я, когда мы садились в катафалк.
– Я знаю, что у тебя за миссия, – внезапно раскрыл Грифон. – Он хочет подослать тебя дружить с одним мальчиком. Он тоже не-человек. Возможно даже ты его знаешь. Это Эдвард Симони.
– Карамба! – громадными глазами в очередной раз я изумлённо посмотрела на Рикардо. – Да, я его даже знаю и уже с ним дружу.
– Это прекрасно. Проактивный и весьма реактивный вагант.
В голове у меня всё бурлило. Она опять разболелась. Пришлось пить анальгетик, тайком от родителей. Родители вернулись, завтра уезжают на работу. Папа обмолвился, что на днях их зашлют в командировку аж заграницу чуть ли не на неделю. Из-за нахлынувшего расследования это мне очень на руку!
***
Пета Кирия больше всего хотела стать наиболее приближённой к Трёхглазой, её «правой рукой». В глубине души Пета недолюбливала выскочку Блэки, хотя внешне оставалась ей подругой и в бою готова положить за Блэки жизнь. Подобно сестре, а все Русалки между собой сёстры, Пета одновременно и завидовала Блэки чёрной завистью, и любила общение с ней.
Сегодня Пета дала выхлоп раздражению, когда осталась наедине с бесстрастной Лексаэллой Тайрус, русалкой Льда.
– Блэки снова выехала на своём, – негодовала Пета. – Даже Рина называет её умницей-разумницей. Я одного не понимаю – почему у Королевы этой выпендрёжнице всё сходит с рук?! Блэки поставила нас всех под удар, проштрафилась, мы теперь привлекли излишнее внимание Паука – а с неё как с гуся вода!
– Наша Королева никого не выделяет. Мы все равны перед ней. Тебе пора успокоиться и перестать задаваться, глубже и ниже хвостового плавника не нырнёшь, – мудро и рассудительно, а точнее бесстрастно и холодно, как и всегда, отреагировала Лексаэлла.
– И вся эта затея с Августой. Мне это всё не нравится. От Августы проблем, пожалуй, побольше, чем от Блэки будет – Блэки-то хоть своя, она всегда может остепениться, – переключилась тут же Пета и признала: – Я хотела поговорить с тобой об этой демонше. Узнать твоё мнение, Лексаэлла. Про неё ведь сначала вызнали эти доходяги-неудачники Корим и Зиги без нашего ведома. Не согласовали с нами её вызов, а перед фактом нашу Королеву поставили. И Королева вдруг согласилась, дала добро, мол, вызывайте. А теперь хлопот не оберёшься от этой бесовки недоделанной.
