Стыд - страница 11
На улице Вьен было всего два дома: мой и мадам Сабль. За домом с обрыва террасами спускались фруктовые сады, и до самой плотины строений не было – только земли моих новых владений и мадам Сабль.
Когда я расплачивалась с водителем такси, мадам Сабль вышла из калитки своего сада и первой поздоровалась с нотариусом:
– Здравствуйте, мэтр Моро! Как поживаете? Как здоровье уважаемого папаши Моро?
– Здравствуйте, мадам. Са ва! Как вы поживаете?
– Са ва! – улыбнулась старуха и вопросительно на меня посмотрела.
Нотариус представил меня старухе:
– Это ваша новая соседка, мадемуазель Ева! Ева, это мадам Сабль.
– Называйте меня Марион, дорогая! – улыбнулась Мадам Сабль, – мы же теперь соседи! Заходите на кофе, когда закончите с делами!
Я поблагодарила мадам Сабль и обещала зайти.
Теперь мадам Сабль, увидев меня в распахнутом окне кухни, помахала рукой и показала на два аппетитных кекса на тарелке:
– Заходите ко мне, Ева. Выпьем чаю в саду!
Честно говоря, мне совсем не хотелось пить с ней чай, но и отказывать старушке было неудобно.
Мадам ловко накрыла стол в саду, и когда я вошла в калитку, на серебряном подносе уже стояли две фарфоровые, костяные чашки и высокий, начищенный до зеркального блеска кофейник.
Я вспомнила все дежурные фразы, заготовленные дома на случай нежданного знакомства, и, хотя в Москве они казались напрасными хлопотами и тратой сил, здесь, в Пуату, на первый случай очень даже пригодились. Французский я знала благодаря стараниям моей матери. Она будто чувствовала, что французский когда-нибудь мне пригодится, и с детства вдалбливала мне незнакомые слова.
Как сейчас, помню. Дня не проходило!
– Ева, скажи: гарсон!
– Гарсон!
– Что это значит?
– Мальчик!
– Правильно! Скажи: юн мейзон!
– Мейзон!
– Что это значит?
– Дом!
– Правильно! Скажи: ан тэ!
– Ан тэ!
– Что это значит?
– Чай!
– Правильно! Скажи: юн тас!
– Тас!
– Что это значит?
– Чашка!
– Правильно! А теперь сложи все слова вместе! Скажи: мальчик, дайте мне чашку чаю, пожалуйста!
– Мёсье, доне муа юн тас де тэ, сильвуплэ!
Я ещё не читала и не писала по-русски, но уже знала, что такое гарсон, мейзон, тэ, тас, ваз и прочее. И всё же, несмотря на десятилетнюю подготовку дома и в спецшколе, говорить на неродном языке было сложно. Кажется, мадам Сабль это поняла и задавала вопросы медленно, чётко разделяя слова:
– И что же вы будете делать с домом, дорогая? Сдавать внаём или продадите?
Мадам было так любопытно, что она совершенно потеряла чувство такта.
Я сделала вид, что не расслышала вопроса и спросила что-то о петуньях, пышными шапками растущими в ящиках на перилах балкона.
Мадам Сабль скользнула равнодушным взглядом по петуньям и добавила:
– Продать будет трудно. В доме печное отопление. Последний раз реконструкция в особняке была, кажется, в пятьдесят третьем. Да, да, в тот год разобрали железную дорогу на виадуке. Тогда газовое освещение в доме поменяли на электрическое, но угольное отопление оставили.
– Как угольное? – переспросила я.
– Дом топят углём, разве вы не знали, дорогая?
«Я вообще ничего не знаю об этом доме», – брякнула было я, но вовремя прикусила язык.
– В трубах вода разведена по всему дому, так что зимой во время морозов, нельзя оставлять дом не прогретым – трубы и батареи разорвёт. Раз в полгода в ваш дом завозят уголь и сбрасывают в цокольный этаж.
Я вспомнила, что у западного входа действительно есть ворота, через которые мог вполне проехать грузовик с углём.
Похожие книги
