***
– Да я на вашу дрянную контору в суд подам! Гори он огнём, такой тайм-менеджмент! Забирайте свою игрушку и развлекайтесь сами! Ей-Богу, проще работу найти нормальную! Где не будет придурочного начальства, нереальных сроков и безмозглых девок в качестве коллег!
– Ну вот, молодой человек, а говорите – обманули. Сколько бы Вы ещё раздумывали над этим очевидным решением, если бы не наша небольшая помощь? А сейчас Вы наконец перестанете считать себя виноватым в чужой дури, прекратите комплексовать, начнёте искать себе подходящую работу – и рано или поздно найдёте. Думаю, и с девушками у Вас пойдёт теперь полегче, а? – И он как-то слишком уж заговорщически подмигнул. – Так что никакого обмана. А теперь извините, у меня сегодня короткий рабочий день – как-никак пятница, завтра Шаббат. Таки да, молодой человек, а что Вы думали? Разве стали бы Вы покупать этот приборчик у человека по имени Мордехай Цигельцайт? А вот Попандос Хронопуло – совсем же другое дело, верно? Так что будьте здоровы, и всяческих Вам успехов.
Перейдя на противоположную сторону улицы, Василий остановился и оглянулся. Всё выглядело как и прежде: оранжево-красный свет диковинного фонаря, стальная урна в форме голодного пингвина, крыльцо со ступеньками, витрина обувного магазина, в которой переливчато сияла громадная туфелька на шпильке. И ровная поверхность свежеоштукатуренной стены слева от нее.
Трамвай медленно, словно из последних сил, тащился по узким улочкам старого города. «Тащиться» – неподходящее слово, подумал я, мысленно зачёркивая его красным крест-накрест. От него пахнет благовониями, кальяном и дельта-9-тетрагидроканнабинолом. И вообще, тащатся обычно по паркету. Или по персидским коврам. Но не по раскалённым рельсам, вмурованным в антрацитово-чёрную брусчатку. По ним можно только влачиться. И трамвай влачился.
«…На перепутье мне явился» – автоматически всплыло в сознании продолжение. Трамвай затормозил и встал. Вошедший на перекрёстке мой сосед по дому, дед Серафим был одет в светлый льняной костюм, а из-за его спины выглядывало три пары белоснежных крыльев. Устало плюхнувшись на сиденье напротив меня, он примостил на колени связанных за ноги свежеубиенных гусей и направил на меня (нет, пожалуй, вперил в меня) тяжёлый осуждающий взгляд. Что-то с ним определённо было не так. В смысле, с дедом. Хотя и со взглядом тоже. Сидевший рядом со мной на высоком сиденье долговязый парень, чем-то похожий на паука-сенокосца, пребывал в блаженной дрёме, но, почувствовав на себе дедов прицел, резко подскочил на месте. И в этот момент я понял, что не так с дедом Серафимом – он умер три года назад.
«…рожно, двери закрываются!» – ворвался в моё сонное сознание голос из динамика. Я открыл глаза и посмотрел по сторонам. Никакого деда Серафима, конечно же, не было. Вместо него напротив меня сидел сухощавый, но крепенький дедок восточной внешности – не то киргиз, не то китаец. Зато долговязый паукообразный парень действительно клевал носом рядом со мной. Его конечности болтались, как на шарнирах, а челюсть то и дело отвисала, будто в безмерном изумлении. А над ним нависала вошедшая в салон странная парочка. Она – высокая платиновая блондинка в полицейской форме с кобурой на одном боку и дубинкой на другом. На обшлагах выпушек петлиц – я сразу понял, что это именно они, хотя до этого никогда их в глаза не видел – красовались знаки различия старшего капитан-сержанта: золотые звёзды, одна большая и две поменьше. Её спутник, низенький, округлый чернокожий военный, в очках на пол-лица и с мясистым выступающим носом, больше всего был похож на ротвейлера Тори из нашего двора, исполняющего роль генерала Пиночета в колумбийском сериале. Впрочем, цвет его мундира был ближе к фельдмаршальскому.
