Субботние беседы. Истории о людях, которые делают жизнь интереснее - страница 15

– Вы не хотели ставить фильм под музыку Хренникова?

– Ну нет, конечно. Хотя он человек талантливый, но страшный карьерист. Я был готов выкручиваться и подстраиваться тогда, когда это было необходимо. Но посвятить этому всю жизнь? Нет. А зачем? Тратить жизнь на Хренникова? Нет уж, спасибо.

– А вам не страшно было уезжать?

– Нет, я знал, что все делаю правильно. Я знал, что кончилось то время, когда можно было создавать «Бременских музыкантов». Все, прошло.

– И как вас отпустили?

– Ой, я еще настрадался перед отъездом! Меня вызвали в КГБ, предложили стучать. Они мне угрожали. Предлагали сотрудничество, иначе, говорят, у вас будут неприятности. А тогда как раз началась война в Афганистане.

– Вас собирались отправить в Афганистан?

– Не меня. Сына.

– И что вы ответили?

– Я просто вышел и все. И я помню, что шел дождь, а я двигался по направлению к метро. Я шел под зонтом, а один из гэбэшников бежал за мной и уговаривал униженно, мокнув под дождем, как собачка: «Вы подумайте, вы зря отказывайте, делаете ошибку. Вас могут не выпустить, а вот сын ваш пойдет воевать…» Он бежал, а я ничего не отвечал.

– Как вы это пережили?

– Время было уже такое, что они ничего не могли сделать. Я не мог стать стукачом, хотя я рисковал жизнью сына. Но с этой сволочью я не мог иметь никаких дел. Ужас. Россия-матушка…

– И в итоге между Кремлем и синагогой вы выбрали синагогу?

– Да. Я понял, что это талантливо!

– Что?

– Еврейская традиция. Это талант и есть. Это настоящее, из этого вышло человечество. Это истина.

– И вы уехали в страну, где нет мультипликации. Что вы делали в Израиле?

– Я работал на учебном телевидении, делал какие-то мелочи. Даже снимался, как артист.

– А разочарования у вас не было?

– Наоборот, очарование.

– От чего?

– От всего. Это же все наше! Мое! Это же хорошо! Я приехал к себе домой. Там меня терпели, а здесь я дома.

– Но мультиков тут нет!

– Ну нет, и что? Ну я и без мультиков проживу.

– Почему вы не уехали в Америку, например?

– Америка меня пугает. Я бы там засох и погиб. Эти огромные студии не для таких, как я.

– А какой вы?

– Ну вот такой. Мне дают работать – я работаю. А пробиваться я не умею. Я просто не хочу об этом думать. Американские мультики совсем другие. Мне они не близки. Мне близки российские мультфильмы. У меня были планы сделать какой-то фильм в Америке… Но я очень быстро понял, что это не мое. Не стану я Диснеем. Да и не надо. Я сделал все, что мог.

– А вы смотрите современные фильмы?

– Нет, не хочу расстраиваться. Мне кажется, они мне не понравятся. Не мое это.

– У вас еще был такой мультфильм «Синяя птица». Я его специально пересмотрела перед встречей с вами. У меня было такое ощущение, что это нарисованный Тарковский. Столько там символизма, глубины.

Синяя птица

– «Синюю птицу» не очень приняли. На студии этот фильм прошел как провал. Мы не дотянули эту работу, она не сложилась как-то… Ливанов тогда был занят, я фактически работал один, а этого было недостаточно.

– А что для вас «синяя птица»?

– Это что-то, что нельзя определить, объяснить. Оно не вмещается в наши слова.

– Это Б-г?

– Б-г это всё. Б-г это душа. Это самое главное, это и есть жизнь. И пока мы живы, мы должны жить и в то же время пытаться думать о то, что выше нас.

Так как Моше человек глубоко верующий, я не решилась угостить его свои праздничным десертом. Но с удовольствием поделюсь с вами рецептом шоколадного бисквита брауниз.