– Тебе столько всего надо рассказать! Что творится в нашем городе… Сумасшедший дом!..
– Сумасшествие – это встретить тебя здесь… Что ты вообще тут делаешь?
– Ну, во-первых, – он поднес к моему вытянувшемуся лицу палец, на котором красовалось золотое кольцо. – Я женился.
– Ты шутишь… На той самой, про которую…
– Да, – резко перебил друг. – И у нас нечто вроде медового месяца, который мы решили отметить туром по Норвегии.
– Но как…
– Я слышал, как ты мне что-то рассказывал про организацию Айсберг, из-за которой все это началось. Ко мне неоднократно заявлялись какие-то неприятные личности, названивали моему отцу, пытались вызнать про тебя, куда подевался, поддерживаем ли мы связь… Даже полиция наведывалась! Так вот, я просто подумал… Что Айсберг… Это же как бы… Льды и снега там… Ну и тому подобное. А потом была свадьба, и думали, куда поехать отмечать. Ну, тогда-то я и предложил рвануть сюда. Не был уверен, конечно… Мы так из города в город ездим, местные достопримечательности смотрим и…
– Льды и снега? – переспросил я и зашелся хриплым смехом.
Друг смутился.
– Ну… да. Но ведь в итоге оказался прав!
– Оттого и смешно, – посерьезнел я.
– Я уже собирался возвращаться в гостиную, и завтра мы бы уже поехали в следующую провинцию. Как же мы так столкнулись, просто невероятно…
– Сам не могу поверить, – покачал я головой. – А где твоя жена, кстати?
– О, она в обсерватории сейчас. Звезды ее, видите ли, интересуют… Скоро вернется.
– Забавно, а ведь я ее так и не видел ни разу…
– Сейчас покажу фотографии!
Он полез в карман за телефоном и стал по нему сосредоточенно елозить пальцами. К нам подошла официантка с подносом, на который было взгромождено лукошко с ароматными и масляно поблескивающими под светом настольной лампы чипсами. Буркнув что-то нечленораздельное в знак благодарности, я тут же с жадностью набросился на них, закидывая в рот одну за другой, безостановочно глотая. Все-таки отсутствие нужды в дыхании имело свои плюсы…
– Давай! – неожиданно рыкнул друг. Он напряженно смотрел в экран своего телефона, чего-то ждал. На его щеках вздулись желваки. – Подтормаживает, как всегда, – пояснил он, поймав мой взгляд.
И тут он потерял терпение. Весь затрясся, быстро и бездумно тыкая пальцем в экран, а его торчащая челка при этом смешно запрыгала. Не выдержав, я рассмеялся, обдав его вылетевшими крошками изо рта.
– Короче, сам ее потом увидишь, – решил он, раздраженно закинув телефон в карман обратно. – Этот кирпич не может ничего…
– Да не страшно…
– Давай теперь ты рассказывай, что делаешь здесь.
И я поведал ему о своих злоключениях, начиная с погрома ночного клуба, заканчивая тем, как потерял способность дышать. Друг был благородным слушателем – ни разу не перебил. Где надо, он гневно вскрикивал, а где-то скорбно потуплял взгляд. Когда я рассказывал о планах директора Айсберга и том, чего мне стоило оттуда сбежать, он стиснул кулаки до скрипа кожи, а от моих красноречивых описаний разрушительных последствий силы, которую я недавно обрел, его рот смешно приоткрылся и не закрывался до тех пор, пока я не поделился переживаниями от стимуляций своего прилежащего ядра.
– Знакомо дело, – хмыкнул он с видом бывалого. Первый раз я ставил этот эксперимент на нем.
Про саамку же, неожиданно для себя, я не проронил ни слова.
– Значит, вон как оно… – только и смог вымолвить друг, когда я замолк. – Но если ты не дышишь, то как тогда…
