* * *
– Ваше Я – это программа, которой придерживаются атомы, составляющие нас. Ты не материя! – выкрикнула лектор кому-то из сидящих в первых рядах. – И ты тоже, – указала пальцем на другого.
– И ты схема, – глянув куда-то в мою сторону, заверила она, – по которой она принимает форму, позволяющую тебе жить, чувствовать себя и нагло полагать, что все эти атомы, из которых ты состоишь, принадлежат исключительно тебе…
Я чувствовал себя прикованным к стулу за партой, мне сложно было пошевелиться, а нутро разрывало от экзистенциальных переживаний. Меня не покидало чувство, что их во мне вызывали не только пугающие слова лектора, но и нечто еще, дышащее мне в спину. Но я не помнил, что это, я боялся обернуться. Я продолжал цепляться за ее потусторонний голос…
– …один сбой, что нарушит поддержание существующей только в виде материи схемы, и происходит распад. Необратимый. Навсегда исчезает та уникальная организованность, которой придерживались все компоненты, образующие твое Я. Энергия берется из всех тех же атомов, что своими взаимодействиями друг с другом образуют силу, реакцию, движение. Твое так называемое Я обуздало все эти реакции, сделав их совокупность осмысленной, направленной на конкретную цель, о которой атомы даже и не подозревают, не видя ничего дальше своих ковалентных собратьев…
…о, это больше похоже на рисунок на песке, что размывается с каждой накатывающей волной. И атомы, глядя на все размывающиеся детали схемы, рисуют по их подобию снова и снова, то же самое, всячески сопротивляясь все новым и новым приливам. У них только одна цель – сохранять рисунок в читабельном состоянии. А в одной из строк этого рисунка написан посыл, приказ, цель для атомов, что участвуют в этом – сохрани меня. И атомы следуют ему. А в случае непредвиденного сбоя или чересчур сильно нахлынувшей волны расходятся восвояси. Каждый в свою, непредсказуемую для него сторону. В направлении, которое они не способны сами выбирать. Они разлетаются и блуждают без дела, пока вновь не наткнутся на другое, придерживающееся очередной инструкции сообщество атомов, к которому они без всякого размышления примкнут…
Я не дам им разойтись восвояси, – меня тошнило от нестерпимой близости моей кончины. – Я держу их в узде, в конфигурации. Я…
– Я – это архитекторский проект, – продолжала надрываться лектор, сделав вид, что не заметила моих оглушительно громких мыслей. – Вавилон, сооруженный миллиардами ничего не подозревающих рабочих. Твоя сущность призрачна и ощутима только лично тобой, но только до тех пор, пока рисунок на песке цел. А стершись, он уже более не позволит самого себя прочесть. Он – опыт, генетическая память, схема самоподдерживающейся организации, понятия о хорошем и плохом… И в то же время, всего лишь печать в клубке многочисленных и скоропортящихся нейронов…
…так что теперь, – лектор довольно перевела дух. – В случае, если тебе кто-нибудь задаст вопрос – кто же ты на самом деле? – ответ ты знаешь. Организованная, отчасти контролируемая материя, живущая вопреки энтропии. Материя, что способна охарактеризовать себя, ответив на этот вопрос…
* * *
Стрелки часов клонились вверх. Электричество в городе возобновили. Усилием воли я включал и выключал свет в комнате, замечая с каждым разом все больше разницы между тьмой и светом в своих понемногу восстанавливающихся глазах. Местоположение лампы я уже смутно различал. Вещи в комнате постепенно обретали форму.
