Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал - страница 14

Черчилль не любил плестись в хвосте. 8 сентября он объявил, что британское правительство ожидает увидеть преступников «перед судом во всех странах». В конце сентября британцы, разочарованные тем, что Рузвельт тянет с ответом на их проект, решили двигаться дальше, с американцами или без них. 3 октября британское Министерство иностранных дел разослало всем союзникам меморандум о том, что вскоре британское правительство объявит о создании комиссии по расследованию немецких зверств, и пригласило к участию. Американцы поняли, что время поджимает, и вступили в игру. 7 октября Рузвельт и британский лорд-канцлер Джон Саймон публично пообещали учредить комиссию стран-союзников для суда над нацистскими военными преступниками[56].

Эта декларация сблизила британцев с американцами, но вызвала недовольство СССР. Советский Наркомат иностранных дел все еще находился в Куйбышеве (ныне Самара), куда эвакуировался во время наступления немцев на Москву в 1941 году, и получил меморандум британского МИД только 6 октября. Сталин и Молотов пришли в ярость оттого, что британцы не дождались их ответа. Их гнев только усилился, когда они узнали, что британцы обсуждают с американцами детали проекта комиссии сепаратно[57]. Эти чувства подогревались недоверием Сталина к союзникам. Он уже и без этого негодовал, поскольку Черчилль и Рузвельт не сдержали обещания открыть Второй фронт на Западе, и тревожился, как бы Черчилль не заключил с нацистами сепаратный мир. Отказ британского правительства возбудить уголовное дело против гитлеровского заместителя Рудольфа Гесса укреплял его подозрения; Гесс попал в британскую тюрьму за семнадцать месяцев до того, в одиночку бежав из Германии в Великобританию, по его словам, для переговоров о мире между двумя государствами[58].

Теперь советские руководители твердо решили захватить инициативу и сдвинули рамки дискуссии, публично заявив, что следует немедленно разработать план международного процесса над главными военными преступниками – а именно этого британцы и американцы надеялись избежать. Советское руководство оформило это требование как непосредственный ответ на январское предложение правительств в изгнании, решив полностью игнорировать британский меморандум. 14 октября 1942 года посреди ночи в Куйбышеве заместитель наркома иностранных дел Соломон Лозовский вызвал посла Чехословакии и представителя Национального комитета Франции и вручил им заявление Молотова об уголовной ответственности нацистских преступников («гитлеровцев») за зверства в оккупированной Европе. В заявлении утверждалось, что Гитлер, Геринг, Гесс, Иоахим фон Риббентроп и другие нацистские руководители должны предстать перед судом «специального международного трибунала» и получить наказание «по всей строгости уголовного закона». Молотов призывал к сотрудничеству все заинтересованные государства в деле поимки, суда и вынесения приговора нацистским руководителям и настаивал, чтобы те, кто уже находится в руках союзников (то есть Гесс), предстали перед судом безо всякого промедления[59]. На следующий день советское правительство опубликовало этот документ[60]. 19 октября передовица в «Правде» обвинила британское правительство в защите Гесса от наказания и назвала Англию «убежищем для гангстеров»[61].

Москва также быстро взялась за организацию своей собственной комиссии по военным преступлениям – а работа над этим велась с апреля 1942 года, когда Молотов призвал к централизации усилий по разоблачению немецких зверств. Вышинский и Трайнин занимались международно-правовым аспектом проблемы репараций, а советские руководители пререкались по поводу формы и функций этой комиссии. Британско-американское заявление подстегнуло деятельность советского руководства. Между 17 и 20 октября Молотов, Вышинский и Лозовский проработали финальную версию проекта Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в СССР. В конце октября Сталин одобрил их проект, а 2 ноября советское правительство издало указ о создании комиссии