Когда троица вернулась в трактир, их приветствовали аплодисментами и свистом, как известных менестрелей. Даже вечно хмурый Янус при виде их ухмыльнулся и поднял вверх кулак, выражая солидарность. Одна лишь Фрида, как показалось Дориану, смотрела укоризненно. Наконец, она не выдержала и подошла к ним:
– Дориан Нордвинд, я думала, что уж у тебя с головой всё должно было быть в порядке.
– Извини, так вышло.
– Ничего себе вышло! Этот вот кабанчик, – Фрида указала указательным пальцем на Альвареса – не плохо у нас во дворе порезвился.
– Сеньорита, как грубо! Кстати, Дориан, представь нас, мы не знакомы.
– Фрида – менестрель и бард в «Голове». Фрида – это Альварес, лучший фехтовальщик юга, без дураков.
– Да ну? Интересно, все южные фехтовальщики отправляют в полёт своих оппонентов?
– Кхем, – Альварес попытался изобразить раскаяние.
– Пф… Да мне, в принципе, всё равно, но я тут старалась, бойца тебе нашла наконец, еле её уговорила! Но после ТАКОГО она просто развернулась и ушла.
– В смысле, она? – прищурился Дориан.
– Этна-Копейщица, я её уболтала почти, а вы всё испортили. Особенно этот твой южанин.
– Мда, нашли взломщицу, потеряли копейщицу, – философским тоном проговорил Дориан. – Может поговоришь с ней ещё раз, а?
– Ладно уж, – ухмыльнулась Фрида. – Но с одним условием, вы включаете меня в партию! Или ищите латника сами!
– Наверху поговорим, тут слишком шумно… – недовольно пробурчал Дориан.
Вся компания проследовала по большой лестнице. Дориан подошёл к тяжёлой деревянной двери, достал ключ, и открыл проход. Комната авантюриста Дориана Нордвинда располагалась на третьем этаже, прямо над входом. Она была достаточно просторна, чтобы в ней спокойно разместились четверо человек, и в тоже время не лишена уюта. По середине стоял добротный прямоугольный стол, несколько стульев. Рядом с окном поместились небольшая кровать и сундук. В самом дальнем углу валялся маленький круглый щит и пара мечей к нему в придачу. По слою пыли, можно было понять, что ими давно не пользовались. Парочка картин, с изображёнными на них экзотическими пейзажами, и старый выцветший гобелен довершали антураж.
– Богато, – прогнусавил Альварес оглядывая стены с гобеленами. – Дружище, ты не плохо устроился!
– Да, конечно, если бы я его тогда не заставила раскошелиться, он так бы и ночевал чёрт знает где! – фыркнула Фрида.
– Дружище, а ты и поэтесса себе отличную комнату прихватили, – Альварес толкнул локтем Дориана.
Фрида чуть не выронила графин, который держала до этого в руке и застыла на месте, выпучив глаза.
– Прекрати, Альварес! Фрида Нордвинд – моя родная сестра.
– А?! Простите мою бестактность, – теперь уже южанин вытаращил глаза. – Как я мог не заметить, вы так похожи.
– А вот и нет!
– А вот и нет! – хором ответили Нордвинды.
– Слушайте, да у вас тут прямо как в чёртовой опере! – рассматривая гобелен, отозвалась Лили. – Красивая тряпка, я б себе такую тоже повесила. Дерево уж очень цветасто нарисовано.
– Это просто хлам. Давно надо было его выкинуть, да Фрида не дает.
– И не дам! Как тебе не стыдно! Это гобелен с фамильным древом, а не какая-то тряпка! Это я и тебе, Лили, говорю.
– Так вы эта, из этих что ли, из господ?! – Лили уставилась на Нордвиндов.
– Дружище, и ты всё это время скрывал такой секрет? Дай догадаюсь, древо довольно солидное, такое для простого идальго будет слишком жирно?
– А то! – улыбнулась Фрида.
