– Только заклинатель-элементаль мог изгнать дэйнара. – Женщина внимательно изучает меня.
И снова этот разговор о заклинателях. Зандер обмолвился об этом в башне, а затем и Анника в святилище.
Анника.
– Она сбежала? В ту ночь там была сестра короля…
– Моя сестра здорова, – прерывает меня низкий голос.
Женщина, ухаживающая за мной, вскакивает с кровати и приседает в глубоком реверансе.
– Ваше Высочество. Я не ждала вас так скоро.
Я сглатываю, борясь со вспышкой нервозности и страха, и прислушиваюсь к размеренным приближающимся шагам, опасаясь, что пережила растерзание демоном только для того, чтобы снова оказаться на костре.
Бессмысленно лечить мои раны только затем, чтобы он мог посмотреть, как я горю. Но порой люди выбирают весьма неразумные пути в поисках передышки от душевной боли. Моя мать научила меня этому.
Зандер появляется у моей постели. Он снова одет во все черное, хотя сюртук, в котором он пришел ко мне в башню, заменен на более царственный, из бархатистой ткани. Вышивка на лацканах напоминает мне о волнах, разбивающихся о скалы, охристая нить подчеркивает глубокие золотые блики в его волосах. Его меч и кинжал по-прежнему при нем.
И эта каменная, нечитаемая маска до сих пор на месте.
Я не могу отвести взгляда от этого человека – короля, за которого должна была выйти замуж и который теперь желает мне смерти.
Дневной свет дарит мне возможность получше рассмотреть его лицо, которого не было видно под луной – идеальный баланс между резкими и симметричными, более мягкими чертами: квадратная челюсть, обрамляющая полные губы, острые скулы, а над ними большие, глубоко посаженные глаза, длинный нос с тонким кончиком, наверху встречающийся с аккуратными бровями.
Наверняка это неразумно и может рассматриваться как вызов, но я выдерживаю его пристальный, оценивающий взгляд. Глаза короля орехового цвета. Они были бы прекрасны, если бы не полнились ненавистью.
– Как ее раны? – спрашивает он через мгновение.
– Заживают, Ваше Высочество.
– Покажи мне.
Его слова – отголосок тех, что он говорил в башне, когда требовал показать рану на моей груди. Воспоминание о его нежном прикосновении к моей покрытой синяками коже вызывает неожиданную дрожь по всему телу.
У женщины прохладные пальцы. Она снимает повязки, обнажая мою шею. Выражение лица Зандера ничего не говорит.
– Насколько плохо?
Я потеряла часть тела, как Маргрет? Смогу ли я пользоваться правой рукой после того, как эта штука проткнула мне плечо?
– Не так плохо, как можно было бы ожидать. – В конце она добавляет более тихое «Ваше Высочество», и я понимаю, что она разговаривает со мной.
Я вовсе не чье-то Высочество. Я просто Ромерия, или сокращенно Роми. Однако я помню, кем должна быть, кем все меня считают.
– Почему бы тебе не показать ей, Вэнделин, – предлагает Зандер.
Женщина – Вэнделин – кивает и, устремившись куда-то, возвращается через мгновение.
Все это время ореховые глаза Зандера не отрываются от меня. Как будто он ждет толчка или подсказки, невысказанного ответа на свои мысли. Это нервирует, и я не могу не отвести взгляд.
Вэнделин держит передо мной ручное зеркало с замысловатой позолоченной окантовкой.
Я смотрюсь в отражение.
И там мое лицо. То, которое я знала всю свою жизнь, когда моя жизнь еще была обычной в Ист-Ориндже, штат Нью-Джерси, и после, когда она превратилась в нечто совершенно необычное. Те же голубые глаза Адриатического моря, те же волосы, черные, словно беззвездная ночь. Та же самая пыль веснушек на переносице, почти незаметная.
