Забыв о туалете, Айбек вернулся назад и снова улегся на свой стог, ему стало еще хуже, о сне теперь можно было забыть однозначно.
«Значит, они для чего-то используют человечину? Это была не просто пытка, они ее перекручивают и что-то из нее делают, может быть, и нас кормят», – с ужасом подумал он. От догадки к горлу подкатила тошнота. Он хотел забыться и уснуть, хотел не думать обо всех этих ужасах. Но куда ему было справиться со всеми яркими картинами того кошмара, который он сегодня пережил.
– Прости меня, Кубан, – шепотом сказал Айбек, он надеялся, парень понимает, что у него не было другого выхода.
Мысли его менялись со скоростью света, то и дело возвращая к разделке тела парня. Он вспоминал родное село, маму и мысленно просил прощения у нее за то, что оставил одну, сокрушался о своей глупости и самонадеянности. Не мог он не думать о Каныкей, правда, сейчас его мысли о ней имели совсем другой оттенок, теперь он не восхищался ею, как еще совсем недавно. Он теперь думал о ней, как об избалованной пигалице, бесчувственной и думающей только о себе. Вспоминал он и о Нишан-байке, ему не хотелось верить, что старик обманул его намеренно, скорее всего, это результат злополучной случайности, в которой нет виноватых. Но, как бы он не уговаривал себя, он не мог заглушить сильное чувство собственной вины. Айбек прекрасно понимал, что во всем его кошмаре виноват он сам, и выбираться из всего этого дерьма должен тоже сам.
Так и провалявшись без сна почти до рассвета, он поднялся и достал спрятанную бутылку, по пути будя сонного Алмаза. Подойдя к Турату, который крепко спал, ребята разбудили стонущего раненого парня и снова обработали ему раны, которые за ночь стали глубже и покраснели. Несчастный толстячок снова кричал от боли, закусывая губу и хватаясь за руку Алмаза. Опасаясь, как бы ни вошел надсмотрщик, ребята быстро надели футболку на искаженного от боли друга и снова спрятали бутыль.
– Ты должен стараться! Пожалуйста! – просил Айбек, – иначе они тебя убьют! Я обещаю, что придумаю, как нам отсюда сбежать, нам нужно только время, чтобы осмотреться и понять, как здесь все устроено. Ты веришь мне? – с надеждой в голосе спросил он у Турата.
– Да, – ответил тот, пытаясь улыбнуться, но ему это не удалось, так как лицо его было похоже на синий бесформенный кусок мяса.
– Вот и хорошо! Будь сильным, делай все, как они говорят.
В эту минуту в сарай вошел Богдан, с подозрением разглядывая друзей, которые при его появлении резко замолчали.
– Пошли работать, – грубо сказал он и вышел.
Завтрак был точно такой же, как и вчера, но в этот раз друзья ели активнее, помня, что работать им придется много. Потом каждый ушел заниматься своими делами, Айбека повели в свинарник и вместе с двумя мужиками они резали свиней до самого обеда. Эта работа не показалась ему страшной или трудной. После пережитого им накануне, он уже ничего не боялся, и смело колол и резал огромных животных ножами и длинными штырями. Потом его опять отправили на рабочее место и, как вчера, он до ночи разделывал туши.
Исключением сегодняшнего дня стал короткий разговор с одним из мужчин, с которыми они резали свиней. Визг и хрюканье животных позволили им поговорить безнаказанно.
– Ты откуда? – спросил он у Айбека.
– Кыргызстан, – коротко ответил он.
– Таких здесь еще не было, – улыбнулся напарник своей беззубой улыбкой.
