Я не знал, что такое возможно: смотреть на человека и видеть прущую напролом клыкастую щетинистую тушу.
– Вам это должно быть хорошо известно. Ведь командор Орм приблизил вас, счел возможным поручать важные дела Ордена, даже несмотря на вашу связь с ведьмой…
Герда никогда не скрывала своей сущности. Я знал, что моя любовь – ведьма; знали об этом все близкие и друзья. Никто никогда не видел в этом ничего плохого или позорного, даже командор Орм. Дело не в обвинении Кетиля, а в том, с каким презрением и злостью он его произнес.
– К тому же, я слышал, она из приюта. Репутация тамошних воспитанниц известна.
– Воин Кетиль, – большого труда стоило мне, чтобы голос звучал ровно, не срывался от гнева, – хотя бы одно слово, оскорбляющее мою жену, и я вызову вас на поединок.
– Хеск Къоль, – широко улыбнулся гад, – возможно, вы не знаете, но члены Ордена не дерутся друг с другом, только против общего врага.
Рику я сказал оставаться дома, но мой бывший ученик явился в ратушу. Судя по тому, что чуть не получил распахнувшейся дверью да и знал слишком много, – подслушивал.
– Ларс, – страшным шепотом спросил рыжий, поспешая рядом мелкой побежкой, – ты Кетилю когда морду бить будешь?
– В полночь Магдрота1! – огрызнулся я.
– А чего так долго ждать? – изумился наивный ребенок. – Но всё равно, когда пойдешь, мне скажи. Лучше бы капитану, но он орать будет.
Десятилетний Рик в роли секунданта… Так смешить народ мне еще не приходилось.
– Спасибо, я уж как-нибудь сам.
– Ну и дурак. А вдруг он свинчатку возьмет или нож вытащит? Как без свидетелей-то?
Я остановился. Фунсова теща, ну и нравы царят в сиротском приюте! Я не я буду, если снова не натравлю Хельгу и Оле Свана на это Драконами спасаемое заведение. И сам с ними пойду.
– Рик, – стараюсь говорить как можно спокойнее, – если я буду драться с Кетилем, то на дуэли. По законам чести, понимаешь? Никакая подлость при этом недопустима.
Бывший приютский сирота презрительно цыкнул зубом – ну-ну, мол, пустили белую росомаху в курятник переночевать.
– Ларс, он ведь про Герду плохое говорил?
– Да. Он ее оскорбил.
– Тем более врезать надо. Ты из-за меня не хочешь, чтобы он мне потом в отместку не пакостил? Так я к этому Кетилю больше не пойду. Опять на базаре работенку найду или еще что-нибудь придумаю.
– Это еще зачем?
– Ну, жалованья-то мне платить не будут; вам что, меня за так кормить? А в приют обратно нипочем не пойду.
Мне захотелось выругаться. Грязно, зло, словами, услышь которые Хельга, непременно устроила бы мне хорошую взбучку.
– Рик, ты только Гудрун ничего подобного случайно не ляпни, ладно?
Рыжий выразительно шмыгнул носом и кивнул.
Всё происходящее сейчас Рику ох как не нравилось. Знал же ведь: что-то будет! Хотя назначенный в наставники орденец сперва даже показался приличным человеком. Но раз Кетиль против Ларса, то Рик против Кетиля! Это даже в приюте так было: если кто-то к тебе по-доброму, так всегда бери его сторону. Сам Рик такого, чтоб хорошее делали, не помнил, но ведь говорили…
Чего там вышло между старшими, Хрёдерик так и не понял; ясно одно: Кетиль как-то обидел Герду, вот Ларс и вызверился. Къоль сказал: оскорбил. Слово пока неизвестное, но очень противное. А что она могла такого натворить, что про нее плохое говорят?
Ну да ладно, с этим и после разобраться можно. Главное, Герда для Ларса своя; значит, и для Хрёдерика будет. Не совсем, конечно: женится он только на Раннвейг, дочери хессы Хельги, но беречь и защищать Ларсову милаху – за этим дело не станет. Къоль и так справляется, но тетка Гудрун правду говорит: его б самого кто поберег. Ох и сложное и хлопотное это дело – друзья и семья! Но всё-таки с ними как-то лучше.
