И тут обрушилось – он больше не может находиться в Германии, в этом была вся проблема. Он не хочет быть в этой стране! Словно морок отпустил его, словно разморозило, развеяло туман, в котором он жил эти пару лет. Чувство было настолько сильным, что он уже не мог лечь в постель. До утра бродил по улицам, с каждым днём приобретавшими все более жилой вид. Он смотрел на дома, на освещенные витрины уже появившихся магазинов и понимал, что этой ночью он прощается с Мюнхеном, надолго или навсегда, но он покинет Германию немедленно.
Французская Ривьера! Очарование июльского курортного сезона. В воздухе витало ожидание любви, случайной встречи. Ищущие глаза, его и ее. Обнаженные соискатели пляжных откровений, расслабленные тела прекрасных дам – этих женщин, которые находятся на отдыхе, когда они лишены повседневных забот и когда они счастливы.
Он любил эту карнавальную атмосферу вечного праздника, где он был королем, милостиво позволявшим окружать себя многоцветной, шумной, веселой вереницей его новых и старых друзей, знакомых, случайных попутчиков, партнеров в пляжных играх.
Он любил слово ЭЛЕГАНТНО и все, что было связано с его значением. Рестораны с белыми колоннами, террасой, выходящей к пляжу, с видом на бирюзу морского простора, с вышколенным обслуживающим персоналом, умело сочетающим профессиональное достоинство с проявлением подчеркнутого уважения к завсегдатаям их заведения. Элегантной должна была быть его машина и яхта, которые он выбирал, не интересуясь их техническими характеристиками. И конечно, женщины. Женщины на Ривьере: широкополая шляпа, невесомое белое платье, развевающееся на ветру, не оставляющее сомнений в том, каким является ее гибкое, загорелое тело, созданное для восхищения и желания.
Жарким июльским днем в кабинете главного врача клиники «Сан-Жорж» в прохладе кондиционированного воздуха Жозетт и трое сыновей Бориса Залесского слушали доктора Андре Бланка. Он подробно описал родственникам ситуацию, в которой находился его подопечный, высказал свою точку зрения на вероятный ход интенсификации лечения и, в случае удачного выведения больного из комы, дальнейших этапов восстановления. В кабинете находился еще один доктор, пожилой человек, профессор и хозяин этого кабинета. Он знал Бориса много лет, знал и всех присутствовавших.
Профессор поручил наблюдение за пациентом своему преемнику, человеку сравнительно молодому, но блестящему специалисту, знатоку всех последних инноваций в области терапевтической медицины.
И у него тоже была точка зрения, своя, основанная на очень долгом пути среди бесконечного моря человеческих надежд и разочарований.
Он ответил на обращенные к нему взгляды близких Бориса:
– Доктор Бланк многое вам объяснил, он продемонстрировал вероятный план действий, по которому нужно будет пройти множество процедур, включающих оперативное вмешательство, с непредсказуемыми последствиями, при минимальных, но возможных шансах продления жизни. Это путь страданий, и вы должны принять решение, приступать ли нам к исполнению этого плана. Я же выскажу свою точку зрения. Она проста: оставить Бориса в покое, обеспечив ему лучший из возможных уход, при котором страдать он гарантированно не будет.
Они согласятся с профессором. Не сразу – после эмоциональных споров, повторных бесед с врачами, бессонных ночей.
Сразу со старым другом согласится лишь сам Борис. К сожалению, он не в состоянии был это сделать наяву, но профессор знал, что говорил.
