Агата глубоко вдохнула, медленно выдохнула и перевернулась на бок.
«Спать! – приказала она себе мысленно и повторила, но уже просительным, уговаривающим тоном: – Спать, надо спать, Агаточка».
Услышала, как повернулся на бок сосед, и вдруг – так внезапно, так неожиданно, непонятно откуда взявшимся острым чувствованием осознала-ощутила близкое присутствие этого мужчины на соседней кровати.
Не какого-то любого мужчины, который мог бы оказаться на его месте, – а именно этого.
Это было настолько странно, настолько не в ее характере и психофизике, что Агата тут же решила, что переутомилась и перенервничала за день до такой степени, что ее организм и подсознание выкидывают дурные коленца.
Она лежала, стараясь дышать потише и не шевелиться вовсе, и ей казалось, что каждый ее обострившийся нерв чувствует и ощущает состояние, в котором пребывает тот человек, его флюиды и дыхание…
Да тьфу ты, ёптель-канитель, карусель без коников! Мысленно обругав себя и перевернувшись на другой бок, Агата тяжко вздохнула.
– С вами все в порядке? – неожиданно спросил мужчина. – Вы что, плохо себя чувствуете?
– Нет, нет, – заторопилась уверить его в обратном Агата, придав бодрости тону. – Все нормально.
– Вы так тяжело вздыхаете, мне показалось, что вам нехорошо, – пояснил он проявление своей неожиданной заботы.
– Просто, знаете… – Агата, словно в подтверждение его слов снова громко вдохнула и тяжко выдохнула. – Так бывает, когда выпадает трудный, суматошный день, переполненный делами, встречами, заботами, нервотрепкой отъезда, и везде надо успеть. И целый день куда-то несешься, торопишься, нервничаешь, а когда наконец останавливаешься и, казалось бы, все: можно отдохнуть, расслабиться и отдыхать, – мысленно продолжаешь суетиться, вспоминать, все ли сделала и правильно ли сделала, и все бежишь, бежишь…
– Да. Знаю, – ответил мужчина, и Агата услышала, как он поменял позу, переворачиваясь то ли со спины на бок, то ли наоборот, ей было не видно, да она и не смотрела. – Бывает такое состояние иногда от сильного переутомления, наверное, с каждым. В таких случаях рекомендуют выпить теплого молока или принять успокоительного, валерьянки, например. Или прибегнуть к традиционному средству, махнув грамм пятьдесят-сто коньяку.
– Давайте угадаю, – предложила Агата, улыбнувшись в темноте. – Вы предпочитаете последнее.
Он выдержал паузу, не сразу ответив, и усмехнулся. Она вот прямо слышала, как он хмыкнул.
– Не угадали. К коньяку я прибегаю в крайне редких случаях, предпочитаю заваривать особый успокоительный травяной сбор. – И предложил: – Мы можем что-нибудь заказать, даже валерьянку принесут, если надо. Я узнавал, здесь круглосуточное обслуживание. Но, думаю, грамм пятьдесят хорошего коньяка вам помогут.
Агата протянула руку, включила лампу на тумбочке, села в кровати, приподнявшись повыше, опираясь спиной на подушку, и посмотрела в сторону соседа.
– Нет, – отказалась она.
Он последовал ее примеру: включил лампу на тумбочке и сел, спустив ноги на пол, прикрыв бедра краем одеяла.
– Что нет? – уточнил мужчина.
– Нет, не коньяк, – пояснила Агата и улыбнулась. – Бабушка любила повторять: «Вино и водку можно пить с кем угодно, а чай только со своими». – И предложила: – Давайте, что ли, чаю закажем вкусного какого-нибудь и обязательно настоящего, в чайнике.
– Мудро, – согласился с ее бабушкой сосед и напомнил: – Только вряд ли мы с вами подпадаем под категорию «свои».
