Лилит помолчала.
– Хорошо… – протянула она наконец. – Если откажутся от строительства Церкви в селе -дочка твоя.
– А… – растерялась Оленька. – Как же я смогу…
– Юрка у тебя – парень авторитетный. – осклабилась Кикимора Болотная. – Вот пущай и подумает. Змеёныш тут кашу заварил, да вот теперь нам всем расхлёбывать придётся. Кстати, Бренда! – заговорила она на итальянском. – Я-то к Дэну хоть нежные чувства питаю. А вот Змеёныш его щадить не будет. Жёнушка его далеко, да и о своём собственном сыне уже думает больше, чем о приёмыше, которого, к тому же отобрали!
– А теперь вон пошли, обе! – выкрикнула она уже снова по-русски. – Бродите, где хотите, да слова мои запомните!
Она исчезла вместе со шкатулкой, а Оленька так и плакала, по-прежнему стоя на коленях.
* * * * *
…Вообще-то его имя было Пётр. Но когда он по блату попал в шофёры к Борису Ивановичу, он оказался самым молодым, и остальные водители и охранники, хоть и не решались откровенно издеваться, но иначе как Петюнчик и Петька не обращались.
А уж постоянные шутки, что, мол, Василь Иваныча пристрелили, вот Петька к Борис Иванычу подался, стали уже чуть ли не ежедневной традицией.
Да и сам хозяин называл его «Петруха» и каждое утро интересовался, не нашёл ли тот свою «Гюльчатай».
Если бы не престиж и совершенно сказочная зарплата, Пётр Рыкин давно бы плюнул на всё.
Пока его держали как ``мальчика-на-побегушках``, давая поручения слишком простые и скучные для более опытных работников. Вот и сегодня, его послали в Вишнёвку с какими-то бумагами, которые почему-то не хотели отправить по факсу.
Рыкин приехал с утра, отдал бумаги, пошатался по пустому селу – все работали. Забрав папку с бумагами, Пётр повёл машину в сторону города и, уже на краю деревни, увидел двух девушек, выходящих из-за деревьев, подобно лесным феям.
Обе очень худенькие. Белёсенькая, явно местная, не произвела на Рыкина особого впечатления, а вот при виде другой, у него перехватило дыхание, и Пётруха невольно ударил по тормозам.
«Цыганка?» промелькнуло у него в голове. Чуть ли не на голову выше, чем рядом идущая, одетая в спортивный фиолетовый костюм, она двигалась, словно охотящаяся пантера, и её странные, совершенно кошачьи глаза только усиливали это сходство. Длинные ноги, как у настоящей модели; что зад, что бёдра, эффектно покачивающиеся при каждом её шаге…
Пётр не мог поверить глазам. Он подрулил к ним по ближе, посигналил, а когда они взглянули прямо на него, высунулся из окна, улыбаясь во все тридцать два зуба.
– Девушки, – окликнул он их, подмигивая. – Где здесь поворот на Нью-Йорк?
– Чё? – растерялась Белёсенькая, а тонкие губы «Цыганки» растянулись в хищной улыбке-оскале.
– До горизонта и направо! – отозвалась она глубоким, мелодичным голосом.
Петру показалось – она пропела, словно певица в опере.
Обе они спокойно последовали дальше, своей дорогой, а он сидел, совершенно потрясённый, и, наконец, очнувшись, не понял, куда они делись.
Его мобильник заиграл, Рыкин машинально ответил.
– Ты где застрял? – сердито поинтересовался Борис Иванович. – Ты бумаги не потерял?
– Нет-нет, шеф, я еду! – отозвался Пётр торопливо.
* * * * *
В кабинете Борис Иванович сразу вытащил бумаги и начал торопливо просматривать их.
– Ну, что, Петруха, не нашёл ещё свою Гюльчатай? – машинально поинтересовался он.
– Представьте, там, в Вишнёвке! – Пётр не смог удержаться. – Ох, хороша, цыганка-то!
