И точно, как будто услышав слова Главного механика, в дверях каптерки появились лица, физиономии и рожи членов балдёжной бригады.
Я так и не изучил природу феномена балдёжной бригады, но факт остаётся фактом: стоило кому-нибудь чокнуться стаканчиком о стаканчик, как через несколько минут на звон стаканчиков летели все члены балдёжки. То ли каждый из них обладал феноменальным слухом? Толи у балдёжников выработался какой-то условный рефлекс? Для меня это осталось загадкой. Но, узнав феномен, я потом всегда таким способом собирал балдежников, а другим способом их всех собрать было нельзя.
То же самое и проделал Гаврилович сейчас, дабы познакомить моих подопечных со мной.
– Учись, как это кодло собирать, – сказал Гаврилович мне и уже, обращаясь к членам балдёжной бригады заявил, – заходи, братва, знакомься с новым мастером.
Братва в явно более чистом, чем у копающихся под машинами водил одеянии устремилась к столу, прикладываясь к моей ручке и скаля зубы.
В это время в дверях появились новые замазученные водилы.
– Гаврилыч, – крикнул один, – нам машины загнать надо, а место одно…
– Вот, новый мастер участка, – кивнул Гаврилыч, – к нему все вопросы.
Я уже вспомнил, что говорил мне Гаврилыч, и, едва водилы стали наперебой протягивать пузыри, отрезал:
– Сами, сами устанавливайте очередь!
Водилы – кто с удивлением, кто с облегчением пошли устанавливать очередь.
– Так, так, Пол, – входи в курс дела, – подбадривал Гаврилович, – пусть сами разбираются.
До каптерки донеслись матюки, какие-то крики, удары.
– Вот, видишь, разбираются, – пояснил Гаврилович, – а стал бы брать пузыри, – сейчас бы с тобой разбирались.
Тем временем, балдёжная бригада, опустошив сосуды с водкой, стала заявлять о своих трудовых правах.
– Мастер, – начал один из них, – наряды некому составлять, табель некому вести, а без них зарплату не плотют…
Как вести табель и составлять наряды я не знал. Не помню – обучали ли такому в институте, но в шараге, которой я до того работал, имело смысл только знать свежие сплетни. На выручку пришёл Гаврилыч и извлёк из холодильника, служившего одновременно и шкафом, рулон чистых табелей и стопку бланков нарядов.
– Смотри, друг, – главный механик продемонстрировал заполнение табелей, поясняя по ходу дела, – всем ставь «восьмёрки», хоть есть кто на работе, хоть нет. Только, не прозевай, если кого из них кокнут, надо вовремя вычеркнуть, а то здесь были казусы – мёртвым по два месяца зарплату начисляли…
Тем временем, в каптёрку заглянуло ещё одно промазученное лицо и робко попросило подписать накладную. Гаврилыч, не отрываясь от табеля, указал:
– А это твоя работа.
Я, было начал рассматривать, что же там в накладной, но Гаврилыч буркнул:
– Да не смотри, подписывай, того, что выписывают – все равно ничего нет, а не подпишешь, – человек обидится.
И я подписал.
А Гаврилыч строчил наряды для балдёжной бригады, поясняя мне.
– Я тебе образец оставлю, а ты потом его можешь хоть буква в букву переписывать, все равно ничего, что здесь пишут, не делают. Ну и, разумеется, никто не читает, лишь бы подписи были…
– И расценки побольше, – дополнил кто-то из балдёжников.
– Тоже верно, – заметил главный механик и протянул наряд для подписи.
Потом я подписал табель. Балдежная бригада одобрительно загудела – теперь и зарплата будет.
– Ну вот, знакомство состоялось, – подвёл итог главный механик, – главное, не обижай бригаду…
